отчеты по отделам и задавал вопросы. Он был собран, подтянут и полностью погружен в процесс. Он разбирался в работе каждого отдела, знал, к кому из своих подчиненных обратиться, чтобы получить то или иное пояснение, и любил получать четкие и конкретные ответы. Любая попытка начать юлить и отвечать размыто воспринималась им, как некомпетентная проработка вопроса и задание отправлялось на доработку. Если задача не решалась и после доработки, руководитель отдела лишался премии. Это знали все, кто сидел в кабинете, и я замечала, как потели лбы у некоторых участников совещания.
Да, Роман Викторович был строгим директором, но его уважали. И не только в нашей компании. Партнеры по бизнесу тоже были им довольны и в рейтинге строительных компаний наша стояла на первом месте. Во многом благодаря Храмцову и его хорошо подобранной и слаженной команде.
Я сидела за небольшим столиком возле стены, а слева от меня находился коричневый кожаный диван с двумя валиками. Я не могла не думать о том, какую роль он здесь выполнял, и поэтому старалась на него не смотреть. Чтобы даже случайным взглядом не выдать своего презрения к этому ложу.
Совещание затягивалось, и Роман Викторович попросил принести всем кофе. Я убедилась, что диктофон работает и отлучилась из кабинета. В компании появилась кофемашина, и она находилась в свободном доступе для всех сотрудников. Правда, убирать ее приходилось мне, но таковы уж издержки моей профессии.
Я вернулась с подносом, на который уместилось только четыре чашки, и первую подала Роману Викторовичу.
– Спасибо, – даже не взглянув на меня, поблагодарил шеф.
Три остальных я поставила последовательно всем, кто сидел по левую руку от Храмцова. Затем сходила за оставшимися тремя чашками, и разнесла их остальным руководителям отделов.
Последняя досталась Олегу Валентиновичу Аксенову. Он всегда вызывал во мне страх и беспокойство. Главным образом, тем, что был начальником безопасности и проверял любого, кто устраивался на работу в компанию. Но меня привел Храмцов, и может быть он что-то ему сказал, и меня не проверяли. Хотя анкету я заполняла. И долго ждала, что однажды Олег Валентинович зайдет в приемную и спросит меня о моем брате. Но если он и заходил, то не ко мне. А меня он как будто бы и не замечал вовсе.
Помимо этого, у него была неприятная внешность. Высокий и крепкий по телосложению, лысый, с квадратным лицом и приплюснутым кривым носом он был бы идеальным героем боевиков, играя роль бандита-головореза. Хотя с присущей ему грубостью, невоспитанностью и хамством даже играть бы не пришлось. Все при нем.
Его терпели только из-за Романа Викторовича. Потому что он был его другом. И этот факт меня всегда удивлял. Я не понимала, как такой аккуратист, как Храмцов смог подружиться с человеком, от которого часто разило перегаром и гнилью. Что их связывало? Знал ли кто-нибудь?
Но об Аксенове не говорили и не сплетничали, боялись даже его тени, и что-то разведать об этой дружбе не представлялось возможным. Но… не особо и хотелось. Меня не касался и – слава богу.
На совещании Аксенов сидел напротив шефа и как бы замыкал семерку собравшихся. Я поставила чашку рядом с ним, и вдруг
