состояния к режиму бодрствования, осведомилась незнакомка.
– Вне всякого сомнения. Простите, я разговариваю с Соболевой?
– Да. Тысячу извинений, а зачем я вам нужна, Алексей… э-э-э…
– …Николаевич.
– …Алексей Николаевич?
– По имеющимся у меня предварительным сведениям, вы являлись близкой подругой покойной. И мне было бы небезынтересно, с сугубо профессиональной точки зрения, пообщаться с вами относительно неё. Сегодня четверг. Я вас приглашаю к себе на понедельник. К девяти часам – утра, естественно.
– Ой, понедельник день тяжёлый. Да к тому же утром… Знаете что, Алексей Николаевич, у меня к вам встречное предложение: через неделю я выхожу на работу… Пока я в постгастрольных… каникулах. А как выйду, вы бы меня там навестили, я имею в виду ресторан «Кама», и мы бы мило побеседовали. О`кей?
– Вновь я посетил?!27 – с язвительной иронией, в отличие от пушкинской элегичности, вырвалось у Подлужного восклицание, проперчённое исконно прокурорским гонором. – Прошу прощения, но складывается впечатление, что вы не в полной мере отдаёте себе отчёт в том, что такое прокуратура и с кем вы разговариваете. Это к нам ходят все, а не наоборот. Это мы выдвигаем предложения, от которых невозможно отказаться. И, наконец, это мы задаём вопросы, которые невозможно отклонить.
– Неужели и для девушки не может быть сделано исключение? – обворожительно заворковала Соболева, входя в тонус и вновь обретая самою себя. – Я была бы вам бесконечно признательна и… Я не забываю джентльменских поступков галантных мужчин. Вникните в моё положение: я в краткосрочной… э-э-э… оттяжке, в разобранном, как говорится, состоянии. Мне нужно привести себя в порядок…
– …Принять вэнну, выпить чашечку кофэ, – с прононсом съехидничал отнюдь не галантный чиновник. – Я и без того отвожу вам пятницу и два выходных дня для рекреационных процедур – вагон времени. Для вас я вообще иду на грандиозные уступки. Столь титанические жертвы и снисхождения оказывал только Антоний Клеопатре. Ладно, ради вас переношу время аудиенции на пятнадцать ноль-ноль. Всё!
– А если я не приду?
– Тогда я закажу для вас милицейское такси с минимумом комфорта и в удобный для меня и в нежданный для вас час. И потом, стыдно торговаться, когда речь идёт о вашей подруге.
– Разве что ради Мариночки, – вздохнула Соболева.
Переговоры с артисткой следователь завершил в интонации, близкой к ультимативной.
10
Едва Подлужный положил телефонную трубку, как к нему в кабинет, предварительно вежливо постучавшись, зашёл Алькевич, возвратившийся из поездки. Он явился в знакомый кабинет, предупреждённый коллегами о том, что по нему «соскучились» в прокуратуре.
– Здравствуйте, Борис Семёнович, – радушно встретил его следователь. – Из командировки?
– Только что, – отозвался тот. – И сразу к вам.
– Борис
