ушел на диплом, как мне объяснили.
В общем, просуществовала наша редколлегия в едином составе всего год с небольшим. Одни исчезли, получив некую бумагу с неким вызовом в некую организацию, другие, не окончив институт, уходили работать в котельные или на овощные базы, а то и дворниками. Остальные просто защитили диплом и естественным образом покинули стены «альма-матер». А Боря Зальцман со своей подругой Аллой, как мы знали, с какого-то времени что называется, сидели на чемоданах, собираясь отъехать чуть ли не на Камчатку делать газету. Мы все смотрели на них с огромным уважением и обращались с заботливой осторожностью, как будто опасаясь, что они могут не дотянуть до цели. Они все-таки уехали, но совсем не на Дальний Восток, а в Израиль.
Наше братство распалось, а мне надо было тянуть учебу дальше, продолжая искать интерес за пределами вуза.
Так и протекали мои институтские годы. Иногда все-таки приходилось ходить на семинары, поскольку там прогулы были бы сразу заметны, ну и, конечно, сдавать проекты, зачеты и экзамены, переходя с курса на курс, чтобы не огорчать тетку с сеструхой. Они все время были в напряге, опасаясь, что я брошу учебу. Но я дотянула до диплома, который, как ни странно, защитила на отлично.
Парадоксально, но сильной стороной моего диплома, то есть первой в жизни (и последней) научной работы, оказалась практическая часть. Для ее выполнения мне понадобилось за несколько месяцев, полагающихся на диплом, изготовить не один десяток бетонных кубов. Я месила бетон и лепила эти бесконечные экспериментальные модули с упорством и азартом, чем вызвала, в конце концов, любопытство и даже внимание своего научного руководителя знаменитого профессора Перова. Он тогда возглавлял кафедру, был автором многих учебников, методических пособий, главным разработчиком государственных норм и правил в строительстве. Заглянув как-то в лабораторию, где я вдохновенно, как скульптор, доводила до совершенства очередной бетонный куб, профессор предложил мне поехать в Сибирь на великую стройку коммунизма. Меня сразу заворожила идея начать самостоятельную жизнь вдали от родного дома. Нет, совсем не потому, что мой московский дом был уж так неприятен. Просто хотелось, как обычно в молодости, чего-то экстремального, как сейчас бы сказали. Профессор уверил меня, что его друг и коллега, начальник одной лаборатории где-то на Ангаре, пришлет на мое имя персональный вызов в отраслевое министерство. Дело в том, что только в этом случае оплачивалась дорога и подъемные, обеспечивалось жилье, устанавливалась зарплата. Я ждала вызова, а его все не было. Я бы ждала и дольше, да тетка «раскололась» и рассказала мне, что сестра давно сходила в министерство и убедила, что молодой специалист, которого так ждут на стройке века, глубоко беременный и не сможет выехать из Москвы. Самое смешное, что сестра сама была на восьмом месяце, когда явилась в Министерство, и чиновник, глядя на ее живот, наверное, психологически виртуально переместил ее живот на меня и тут же дал бумагу
