это не наказывал… – еще более испуганно протянула Настя.
– Так и не должен был, он не знал, что я сегодня приеду. Но он, может, про меня или отца моего рассказывал… Я Егор Козаков…
– Ничего он мне не говорил, – резко прервала его девушка. – Он никому о своих делах ничего не рассказывает, – продолжила она зло, внезапно осерчав непонятно на кого: на Егора, а может, и на свекра. – А что привез-то? Я у хозяйки спрошу, она скажет, что делать.
– Шкуру медвежью, свежую. Он… ну, Федор, сам просил добыть. Вот я и привез. Это за отца моего я долг свекру твоему отдаю, – торопливо начал рассказывать Егор, но девушка не стала его слушать.
– Стой здесь, – перебила она, – я у свекровки спрошу. —Заскочила во двор и захлопнула калитку прямо перед его носом. Егор тупо смотрел на широкие, плотно пригнанные доски калитки и еще более дивясь нелюбезности хозяев этого крепкого двора. Хотя дева, он еще раз мысленно назвал ее этим былинным словом, не была грубой или сварливой, а скорее испуганной.
«Неужели меня так испугалась, – усмехнулся про себя Егор, привычным жестом трогая кривой шрам на щеке. – Да нет, вроде она на меня без страха смотрела, глаза не опускала… Может она Федора, свекра своего, боится, или муж ее ревнует, запрещает со двора выходить? – Егор еще раз прокрутил в памяти короткую встречу. – На гулящую вроде не похожа, что ее ревновать-то, хотя… Если бы я такой красотой обладал, наверное, тоже от чужих людей прятать бы стал, не ровен час, умыкнут». От этих мыслей Егору вдруг захотелось, как в казачьей песне, подхватить ее, вскочить на коня и умчать в дикое поле. Эх, жаль, времена казачьей вольницы давно прошли… Калитка распахнулась, девушка смело шагнула ему навстречу, протягивая руки и улыбаясь:
– Ну, давай свою шкуру, – и тут она внезапно прыснула в кулак, – ну, не свою, а медвежью… Должок свой. – От ее улыбки и случайной шутки Егору сразу стало тревожно и весело. Она уже была не сказочной девой, а настоящей живой женщиной и к тому же красавицей, быстрой на язык и улыбчивой. И вовсе она его не боялась. Ему вновь, уже совершенно осознанно, захотелось ее увезти отсюда. Это новое для него ощущение радовало и волновало одновременно.
– Экая ты быстрая. Давай… Это ж шкура сырой была, когда я ее в сани грузил, а сейчас она смерзлась в ком, – он жестом указал на сани. – Ее тебе не поднять, да и в калитку его не протащить. Открывай ворота, я въеду, да сам под навес и снесу, а Федор уж потом сам с ней пусть разбирается: хочет, сам мнет и выделывает, а нет, так мастеру свезет, – быстро проговорил Егор.
Настя посмотрела на него внимательно, потом перевела взгляд на сани, где под рогожей холмился злополучный должок.
– Ладно… только, давай быстро, – решилась девушка, – а то хозяин не любит, чтобы чужие во двор заходили, – пояснила она и исчезла за калиткой, плотно закрыв ее изнутри.
Егор услышал, как со стоном отодвигается запорный брус на воротах, потом увидел, как створки медленно начали разъезжаться. Он
