не могу», – подумал он, а потом внезапно для самого себя произнес:
– Настя, я с тобой расставаться не хочу. Давай, может, еще поговорим? —прозвучало это глупо и, действительно, очень по-детски. Стало стыдно и обидно, что перед этой девушкой он выглядит сущим балбесом. Он даже подумал, что она рассмеется в ответ, но она даже не улыбнулась. Все также стояла и молча смотрела на него, то ли ожидая продолжения, то ли, не зная, как реагировать.
Громко фыркнула лошадь, нарушив затянувшуюся тишину. Настя тяжело вздохнула и очень мягко произнесла:
– Знаешь, Егор, я бы тоже с удовольствием с тобой осталась и поговорила, но только ни к чему это. Ты хороший мужик, я же вижу… только я – мужняя жена… – она опять вздохнула, – хоть и живу без мужа, а все одно… – голос ее дрогнул, – нет у меня воли. Ни к чему это все… да и свекровь, поди, уже в окошко смотрит и считает, сколько мы тут с тобой стоим. Ступай, лучше…
– Постой, – прервал ее Егор, – так, может, ты на рынок пойдешь, к подругам или еще куда, там и встретимся, – он почему-то услышал в Настиных словах, а может, не в словах, в голосе, которым они были сказаны не отказ, а тоску и надежду.
– Не хожу я на рынок… да никуда я со двора не хожу. Нет у меня ни подруг, ни родичей, только этом дом и двор… – печально, но твердо ответила девушка. – Судьба такая… Она еще раз вздохнула и начала затворять ворота. – А ты, не обижайся на меня… иди своей дорогой, пытай свою судьбу. Прощай.
С этими словами ворота захлопнулись. Егору показалось, что в голосе ее звучало затаенное рыдание, а в глазах стояли слезы. Или так только показалось… Он постоял, слушая, как упал со стуком запорный брус, хотел услышать, как заскрипят по утоптанному снегу ее шаги, но не услышал, уж больно плотными были ворота и слишком легкими ее быстрые ноги. Он постоял еще немного, повернулся и пошел прочь, размышляя, что впервые в жизни встретил женщину, с которой хотелось не гулять и миловаться, а просто быть рядом, говорить, или смотреть на нее, или вот просто вместе разгружать сани… и еще много чего такого, что раньше при виде девок и баб ему бы и в голову не пришло. Он услышал, как сзади звякнули бубенцы, оглянулся и понял, что идет по дороге, оставив сани стоять перед воротами, а умная кобыла без команды не трогается, а теперь, когда он уже довольно далеко, мотает тяжелой мордой, чтобы звоном колокольцев позвать хозяина.
Настя, закрыв ворота, закусила до боли губу, чтобы не разрыдаться в голос. Прислонилась лбом к холодным доскам забора и смотрела в маленькую, одной ей известную щелку между досками, как уходит Егор. Слезы тихо катились из глаз, туманя зрение. Она видела, как он прошел мимо кобылы и тяжело шагал по улице, низко склонив голову. Слышала, как фыркает призывно лошадь, бьет копытом и мотает головой, звеня бубенцами. Настя не очень понимала, что с ней. Почему смотреть на этого неуклюжего мужика ей так горько и радостно одновременно? Почему не может она оторвать глаз от щели, пока его видно? Егор вернулся, поравнялся с санями, долгим тоскливым взглядом посмотрел
