Великого, а в Германии своими мгновенными исцелениями прогремел Кёльнский собор, который вынужден был ввести предварительную, за много месяцев запись на посещения. Собственно, каждая церковь, да что там – каждая крохотная часовня, в какой бы глуши, в том числе и российской, она расположена ни была, могла с полным основанием заявить, что благодать Божья почиет и на ней.
Всеобщее смятение нарастало. С легкой руки еще одного французского журналиста заполыхал в сетях термин «религиозное помешательство», социальные психологи объясняли его известным демонстрационным эффектом: стоит какому-то необычному случаю попасть в центр внимания, как аналогичные происшествия начинают обнаруживаться и во множестве других мест. Базисом этого феномена является апофения – стремление человека прозреть пусть чисто искусственный, умозрительный порядок в хаосе, любым способом изъяснить себе непонятное, которое порождает тревогу, превращая тем самым экстраординарность в обыденность. На этой же почве, утверждали они, произрастают и различные теории заговоров, якобы вскрывающие тайные механизмы, особенно аномалии, нашего социального бытия.
Однако все это были слишком заумные рассуждения. Общественное сознание требовало, как всегда, не философской сложности, а обывательской простоты. Неудивительно, что при таком запросе статья «Лицом к миру», написанная Бертраном Милле, произвела эффект взорвавшейся бомбы.
Аббат Милле, глава прихода в небольшом городке Овер-сюр-Уаз, где, кстати, работал, а затем и похоронен Винсент Ван Гог, сам был поражен успехом своего поста, вывешенного в сетях. В интервью, данном через несколько дней радиостанции «France Inter», он сказал, что и подумать не мог, что его коротенькая заметка, всего десять строк, привлечет такое внимание. Ведь, в сущности, он высказал элементарную мысль. События последнего времени свидетельствуют о том, что Бог обратил Свое лицо к миру. Он вопрошает нас: чего мы хотим? Он спрашивает нас: чего мы ждем от Него? Исцеление искренне верующих – это знамение. Это знамение, не замечать которого может только слепой. Теперь, вероятно, будет исполняться любая молитва, повторяю: любая, если она искренняя и страстная, если она благая, не отягощенная своекорыстием и тщетой. Молитва смирения, а не гордыни. Молитва не ума, но сердца, очищенного от всякого зла. Это уникальная возможность для человечества. Это великая Милость Господня, и мы должны быть готовы принять ее.
Вот и все. Действительно десять строк. Вроде бы ничего особенного, оригинального или шокирующего. Но именно они превратились в «десять строк, которые потрясли мир». И напрасно в противовес им появлялись аналитические статьи, утверждавшие, что так называемая Милость Господня – это тоже апофеническое толкование, это искусственный, умозрительный, вымышленный конструкт, основанный на противоречивых и обрывочных данных, популистская версия, созданная в угоду толпе, – они были смыты лавиной восторженного одобрения. Уже за несколько
