застучал колёсами по булыжной мостовой и вскоре скрылся из вида. Девушка смотрела ему вслед и вдруг тихо вымолвила:
– А откуда ему известно моё отчество?
Глава 4. Голос из подземелья
Ардашев отворил калитку ключом и вошёл в дом. Не успел он снять пиджак, как раздался стук в дверь.
– Да-да, войдите.
Появилась хозяйка:
– Добрый вечер, Пантелей Климович! Рановато вы вернулись. Надоело гулять? Ну тогда прошу к ужину. Вам сюда принести или в беседку?
– Пожалуй, лучше я спущусь. Простите, но меня зовут Клим Пантелеевич.
– Ой, всё перепутала. Ну, вы не серчайте на дуру старую.
Студент улыбнулся, но промолчал.
Ужин разнообразием не отличался – опять гречка с мясом и чай с булкой. Покопавшись в тарелке, постоялец выпил чаю и поднялся в комнату. Он открыл книгу на недочитанной странице. Ардашев никогда не пользовался закладками. Последняя страница запоминалась сама собой.
«Офицер молчал, а статский советник, вперившись в него немигающим взглядом, ждал ответа. Когда ему это надоело, он изрёк:
– Советую говорить правду. А то ведь так недолго и в пыточную Канцелярии тайных розыскных дел угодить. К тому же я допросил конвойных солдат. Они рассказали мне много интересного.
– Отпираться не буду, – тряхнул головой капитан, – кой-какие подарки были…
– Кой-какие? Ну-ну…Так и какие же?
– Шапку взял меховую, соболиную. Думаю, дорога длинная, зима в пути застанет. Вот и польстился.
– И всё? – подняв брови, осведомился Некрячев.
– И шубу лисью… пупковую[17], – выдохнул капитан.
– Дальше.
– А когда проезжали мимо моего хутора, то светлейший изволил денег выдать на обзаведение скотиной. Хватило на жеребца, шесть кобыл, четырёх коров и двух бычков. Овсом я запасся и сеном, купил три сотни брёвен для построек. – Капитан посмотрел жалостливо на статского советника и добавил: – Александр Данилович не токмо мне одному пособлял. Он и солдатам отпустил по два с полтиной рубля, капралам по пять, сержантам по десять, а капитану-поручику – пятьдесят.
– Вы бы ещё вспомнили, что он каждому солдату в день по копейке набавил на мясо и рыбу, – усмехнулся Некрячев.
– Подарки, конечно, были. На мой день рождения, супружницы моей на день ангела и на день ангела светлейшего…
– Что именно?
– Отрез золотой парчи, три поношенных камзола князя, табакерка.
– Какая?
– Серебряная.
– И всё?
– Вроде бы да.
– А часы золотые английские, а четыре перстня?
– Часы – дарил, а перстень только один был, с изумрудом. Остальные просто золотые.
– Это вам один, а жене вашей?
– И ей тоже… два. Или три. Запамятовал. Только я не пойму, в чём моя вина? На тот момент от Верховного тайного совета ещё не было указания о
Пупковая шуба – мужская шуба, подбитая мехом из лисьих животов.
