и монументом. Однако изучение лиц тоже не дало подсказки: все шестеро были похожи друг на друга, как две капли воды, – хвост зверя из сосредоточенного спокойствия вытолкнуло нарастающее раздражение. Слабые покачивания у самых копыт постепенно наращивали амплитуду и высоту. С глухим постукиванием шипы чертили воздух в опасной близости от каменных орлов, грозя в любой миг зацепить их.
– Весьма находчиво, – среди распадающихся на туман колдунов остался лишь один, который перевёл взгляд с замершего хвоста на морду зверя: – Я не смог бы безучастно смотреть на деструкцию резонирующих птиц, что добавляют карниксу мистический оттенок звучания.
Леонардо нахмурился от внезапного прилива амбивалентности. Желание продолжить состязание вдруг потеснилось порывом остаться на месте и ничего не делать. При иных обстоятельствах в намерении, искусно выдаваемом за своё собственное, сложно было бы заподозрить постороннее вмешательство. Но не сейчас. И всё же некромант решил не противиться. Глядя в синие глаза, он слушал мягкую поступь лап и громогласный на их фоне цокот копыт, что разлетался по залу глухим эхом.
Моалгрен сократил расстояние до полуметра и замер – вместе с тем двойственность в сознании колдуна исчезла. До его лица долетело горячее дыхание, а до разума – древние слова: «C-o-l-l-u-s-o-r… S-o-c-i-u-s».
Они оба могли трактоваться как партнёр. Только первое – напарник по игре, а второе – спутник жизни. Предложение? Утверждение? Неважно. Сейчас куда интереснее, что Ли, в зверином обличье с трудом говорившая на родном эльтаронском, вдруг блеснула знанием мёртвого языка, языка богов. Неужели гипотеза с раздвоением личности, разумеется, бесконтрольным, получила реальное обоснование? Уже слабо верилось, что живущая в лесу женщина обладала недосягаемым уровнем конспирации: намеренно вела двойную игру. Искусный манипулятор давно бы поймал нить фальши, потянув за которую, распустил бы весь занавес лжи. Однако сомнения всё же присутствовали. Сомнения в том, что разложенная на незримой доске партия – не плод чужого умысла. А значит, стоило уделить дополнительное внимание самой недооценённой фигуре.
– Egregie… – Леонардо осторожно коснулся лба моалгрена, пальцы заскользили по гладкой чешуе: – Думаю, наше партнёрство будем взаимовыгодным и… приятным, – краешек рта приподняла улыбка, а в чертогах разума мелькнуло недоступное собеседнице уточнение: «в конечном счёте».
На том общение не угасло – за беседой пара прогулялась по западному крылу, где водилось ещё немало любопытных комнат: почти экскурсия. Но какой бы загадочной, полной открытий ни была ночь, она оказалась очень коротка – с рассветом Ли упорхнула домой. И не с пустыми руками. С небольшим презентом, символизирующим новый этап отношений.
Леонардо же остался наедине со своими мыслями. Немного посидел в прикаминном кресле. А потом спустился в подземелье, чтобы снова навестить виверну. Спёртый воздух. Неторопливые шаги вдоль четырнадцати камер. Остановка у самой широкой.
