из которых порой понимало всего несколько человек, поэтому она не удивлялась, когда Марта употребляла слова, ей неизвестные.
Марта рассмеялась так, как в то, первое утро, и ответила:
– Эва, опять я забалакала по-йоркширски, как не велит миссис Медлок. «Да ни сродясь» значит «да ничего подобного, никогда в жизни», только это проговаривать больно долго. Йоркшир – самое солнечное место на земле, когда солнце светит. Я ж тебе говорила, что пустошь тебе понравится, когда чуток пообвыкнешь. А вот погоди чо будет, когда золотой дрок да ракитник, да вереск зацветут! Везде лиловые колокольцы и тьма-тьмущая бабочек порхает, и пчелы жужжат, и жаворонки летают и заливаются. Как пить дать тебе захочется бежать туда на рассвете и целый день там околачиваться – как нашему Дикону.
– Доберусь ли я туда когда-нибудь? – мечтательно сказала Мэри, глядя в окно на голубую даль. Вид был таким новым для нее, таким необозримым и чудесным, раскрашенным в такие божественные цвета!
– Уж не знаю, – ответила Марта. – По моему разумению, так ты ногами не работала с самого рождения. Так пять миль не пройдешь. А дотуда, как до нашего дома – аккурат пять миль.
– Я хотела бы посмотреть на ваш дом.
Марта с любопытством взглянула на нее, потом вернулась к своим щеткам и кистям и снова принялась драить каминную решетку. Она отметила, что маленькое некрасивое личико девочки уже не такое кислое, как в то утро, когда она увидела его впервые. Оно чуть-чуть напоминало ей лицо сестренки Сьюзен-Энн, когда той чего-нибудь до смерти хочется.
– Я спрошу у мамы, – сказала она. – Мама почти всегда знает, как все устроить. У меня выходной сегодня, пойду домой. Ох! Я так рада. Миссис Медлок высоко ставит мою маму. Может, маме удастся ее уговорить.
– Мне нравится твоя мама, – сказала Мэри.
– Она не может не понравиться, – согласилась Марта, не переставая работать.
– Хоть я ее никогда не видела, – добавила Мэри.
– Ну да, не видела, – ответила Марта. Она снова села на пятки, озадаченно потерла кончик носа тыльной стороной ладони, но закончила уверенно: – Знаешь, она такая добрая, такая работящая и чистоплотная, что ее нельзя не полюбить, видел ты ее или нет. Я когда иду домой в выходной день и перехожу через пустошь, мне прямо скакать от радости хочется.
– И Дикон мне нравится, – сказала Мэри. – Хотя его я тоже никогда не видела.
– Ну, – спокойно ответила Марта, – я ж тебе говорила, что его и птицы любят, и кролики, и дикие овцы, и даже лисы. Интересно, – она задумчиво посмотрела на Мэри, – что Дикон подумает о тебе?
– Я ему не понравлюсь, – предположила Мэри в своей чопорной холодной манере. – Я никому не нравлюсь.
Марта снова задумчиво посмотрела на нее.
– А сама-то ты себе нравишься? – поинтересовалась она так, словно действительно хотела это узнать.
Мэри замялась и, поразмыслив, ответила:
– Ничуть. Правда. Но я об этом никогда прежде
