Ну, давай! Давай!»
Мэри начала смеяться и побежала за ним, скакавшим по стене и время от времени перелетавшим с места на место. Бледная, худенькая, низкорослая и некрасивая Мэри выглядела в этот миг почти миленькой.
– Ты такой хороший! Такой хороший! – кричала она, топая по дорожке и пытаясь чирикать и свистеть на ходу, хотя совсем не умела этого делать. Но робин, похоже, был вполне доволен и отвечал ей таким же чириканьем и свистом. Наконец, расправив крылышки, он стрелой взлетел на вершину дерева, уселся там и громко запел.
Это напомнило Мэри их первую встречу. Он раскачивался тогда на ветке, а она стояла под деревом. Теперь она вышла сюда другой дорогой, но дерево явно было тем же самым.
«Там за стеной сад, в который никто не может войти, – мысленно сказала Мэри. – Сад без дверей. Робин там живет. Как бы мне хотелось увидеть этот сад!»
Она побежала по дорожке до зеленой двери, через которую вошла в то первое утро, и дальше – до следующей двери, во второй огород, потом – во фруктовый сад. Подняв голову, она увидела верхушку дерева, росшего по другую сторону поперечной стены, и сидевшего на ней робина, который, закончив петь, принялся клювом чистить перышки.
– Это тот самый сад, – сказала она. – Я уверена, что это он.
Мэри пошла вдоль стены, тщательно осматривая ее, но обнаружила лишь то же, что и прежде: двери в ней не было. Она промчалась назад через огороды, выбежала на внешнюю дорожку и снова двинулась вдоль длинной, увитой плющом стены в самый дальний конец, внимательно присматриваясь, но никакой двери не находилось. Тогда она отправилась в противоположный конец, снова внимательно вглядываясь, но и тут двери не оказалось.
– Это очень странно, – сказала она. – Бен Уизерстафф говорил, что двери нет, и ее действительно нет. Но ведь была же она десять лет назад, иначе что за ключ похоронил мистер Крейвен?
Это так занимало все ее мысли и становилось так интересно, что она уже ничуть не жалела о своем приезде в Мисслтуэйт-Мэнор. B Индии всегда было жарко, и Мэри чувствовала себя слишком вялой, чтобы чем-то интересоваться. Следовало признать, что свежий ветер с пустоши начал сдувать паутину с ее юных мозгов и немного взбодрил ее.
Мэри провела на воздухе весь день, и вечером, когда села ужинать, была голодной, сонной и довольной. Она вовсе не сердилась на Марту за то, что та болтала без умолку. Девочке даже нравилось слушать ее, и в конце концов она решила задать вопрос. Покончив с ужином, Мэри уселась на коврик перед камином и спросила:
– А почему мистер Крейвен ненавидит тот сад?
Она попросила Марту задержаться, и горничная ничего не имела против. Девушка была очень молода и привыкла к шумному дому, полному братьев и сестер, поэтому скучала в большой комнате для прислуги внизу, где лакей и старшие горничные насмехались над ней из-за ее йоркширского говора, считали ее деревенщиной и шептались только друг с другом. А Марта любила поговорить, и странная девочка, жившая
