на нем изогнулась, прямо как кресло. Миссус Крейвен посадила розы так, что они обвивали ее, и любила на ней сидеть. Но один раз, когда она на ней сидела, ветка обломилась, миссус Крейвен упала на землю да так повредилась, что невдóлги померла. Врачи думали, что хозяин сойдет с ума и сам умрет. Вот почему он так ненавидит тот сад. С тех пор никто туда не входил, и он запрещает всем даже говорить про него.
Больше Мэри вопросов не задавала. Она сидела, глядя на полыхающий огонь, прислушивалась к тому, как «уландает» ветер, и ей казалось, что «уландал» он теперь громче, чем прежде.
В этот момент с ней происходило нечто замечательное. Четыре хороших события случились в ее жизни с тех пор, как она приехала в Мисслтуэйт-Мэнор: она почувствовала, что понимает робина и он понимает ее; бегая на ветру, разогнала в себе кровь, и та стала горячей; впервые в жизни испытала чувство здорового голода и вот теперь обнаружила, что значит почувствовать жалость к другому человеку. Мэри выздоравливала.
Но, прислушиваясь к ветру, она вдруг стала различать и какой-то другой звук. Она не понимала, что это, потому что поначалу почти не выделяла его из шума ветра. Звук был странным – как будто где-то плакал ребенок, а ветер и сам иногда выл, как ребенок, но в конце концов госпоже Мэри стало ясно, что звук идет изнутри дома, а не снаружи. Издалека, но изнутри. Она повернулась к Марте.
– Слышишь? Как будто кто-то плачет, – сказала она.
Марта вдруг смутилась.
– Нет, – ответила она. – Это ветер. Иногда он воет так, будто кто-то заблудился на пустоши и плачет. Ветер вообще по-разному может завывать.
– Да ты прислушайся, – настаивала Мэри. – Это здесь, в доме, в конце одного из тех длинных коридоров.
В этот момент где-то внизу как будто открылась дверь, потому что сильно потянуло сквозняком, и дверь комнаты, в которой они сидели, с треском распахнулась. Обе они от испуга вскочили на ноги, порывом воздуха задуло свечи, и плач донесся до них из дальнего коридора отчетливей, чем прежде.
– Вот! – воскликнула Мэри. – Я же тебе говорила! Кто-то плачет. И это не взрослый человек.
Марта бросилась к двери, прикрыла ее и заперла на ключ, но прежде чем она это сделала, они обе услышали звук со стуком захлопнувшейся где-то в конце коридора другой двери, после чего наступила полная тишина, даже ветер на несколько мгновений перестал «уландать».
– Это был ветер, – упрямо повторила Марта. – А если не он, так крошка Бетти Баттеруорт, судомойка. У нее сегодня весь день зуб болел.
Но Мэри почувствовала тревогу и неловкость в ее словах и очень пристально взглянула на нее. Она не поверила Марте.
Глава VI. «Там кто-то плакал… плакал!»
На следующий день на землю обрушился шквальный ливень, и когда Мэри выглянула в окно, пустошь была почти скрыта за пеленой серого тумана и облаков. О том, чтобы выйти на прогулку, не могло быть и речи.
– Что вы делаете дома, когда идет такой дождь? – спросила она у Марты.
