чувство – ведь даже маленькая девочка с тяжелым характером может ощущать себя одинокой, а этот большой дом с запертыми комнатами, эти обширные голые пустоши и этот большой голый сад заставили Мэри почувствовать себя так, словно на свете не осталось никого кроме нее. Будь она ласковым ребенком, привыкшим жить в любви, это разбило бы ей сердце, но даже такая, какой она была, «злючка Мэри-Всё-Наперекор» чувствовала себя брошенной, и маленькая красногрудая птичка вызвала на ее вечно угрюмом лице подобие улыбки. Мэри слушала пение, пока птичка не улетела. Она не походила на индийских птиц и понравилась Мэри. Вот бы увидеть ее снова! Может, эта птица живет в тайном саду и все о нем знает?
Вероятно, потому, что ей совсем нечего было делать, Мэри так много думала о таинственном саде. Ее разбирало любопытство, хотелось увидеть, как он выглядит. Зачем мистер Арчибальд Крейвен похоронил ключ? Если он так любил свою жену, почему так ненавидит ее сад? Мэри было интересно, увидит ли она когда-нибудь своего дядю, но она знала, что, если увидит, он ей не понравится, и она не понравится ему и будет стоять и смотреть на него молча, хотя ей до смерти захочется спросить, почему он так странно поступил.
«Меня никто никогда не любил, и я никогда никого не любила, – думала она. – И я никогда не смогу вести себя так, как дети Кроуфордов, – те всегда болтают, смеются и шумят.»
Мэри подумала о птичке, о том, как та словно бы пела специально для нее, и, представив себе верхушку дерева, на которой та сидела, вдруг остановилась посреди дорожки как вкопанная.
«Это дерево растет в секретном саду, я почти уверена, – мысленно произнесла она. – То место окружает стена, и в ней нет двери».
Мэри вернулась в первый огород и застала там старика, перекапывающего землю. Встав рядом, она несколько минут наблюдала за его работой со свойственной ей легкой надменностью. Поскольку он не обращал на нее никакого внимания, в конце концов пришлось ей самой заговорить с ним:
– Я прошлась по другому огороду, – сказала она.
– Это не возбраняется, – раздраженно ответил старик.
– И заходила во фруктовый сад.
– Сторожевых собак там, вроде, нет, покусать тебя было некому, – заметил он.
– Но в другой сад оттуда пройти нельзя – нет двери, – продолжила девочка.
– В какой такой другой сад? – резко спросил старик, перестав копать.
– В тот, что за стеной, – ответила госпожа Мэри. – Там растут деревья, я видела их верхушки. На одной из них сидела птица и пела.
К ее удивлению, выражение его угрюмого обветренного лица изменилось. По нему медленно расползлась улыбка, и садовник показался ей другим человеком. Это навело ее на мысль: насколько приятней выглядит человек, когда улыбается. Ей никогда раньше не приходило это в голову.
Садовник повернулся в ту сторону, где располагался фруктовый сад, и начал тихо и мелодично свистеть. Мэри не могла понять, как такой угрюмый человек может издавать
