– огромный хоть в догонялки играй, но лучше в прятки, что мы и делали с братом, утаивая друг от друга всякие занятные безделушки. За нами теперь некому, да и некогда было смотреть. Мама целыми днями занималась какой-то вечно незавершенной уборкой, а папа пропадал допоздна, улаживая неадекватное распространение финансовых дыр. Грех при таком раскладе не прогуливать школу, но кто-то позавидовал и донёс, тем самым согрешив почище нас.
Сначала узнала мама, потом очень быстро разгневался папа, и мне с братом влетело по первое число. В такие моменты наша семья разом просвещалась, но на короткий срок. От переизбытка внезапного озарения, мы с братом превращались в послушных тружеников и тут же, задним ходом, на цыпочках проникали за стены своих комнат, где в тайне продолжали делать умный вид и складывать бумажных журавликов.
Тогда и сейчас я по-прежнему уверяю, что учёба и детство несовместимая вещь. Бывало, сидишь за партой, смотришь, замечтавшись в окно, отчего вся душа щебечет как птичка певчая и вдруг, ни с того ни с сего, учитель физики вызывает твою неугомонную душу к доске. Пристаёт к тебе как медведь к мёду, со своим вторым законом Ньютона, а тут бы ещё про первый вспомнить, но помнить нечего, ибо на меня не действуют силы науки. Отделавшись скомпенсированной двойкой, что уравновешивала учительский пыл, я равномерно удалялся в прямолинейном движении, пытаясь определить распространение оценки до ушей моего отца, которая явно имела ускорение, сконцентрированное в материальной точке моего преподавателя.
Помню, однажды перед сном мы с братом мечтали стать великими путешественниками, которые бы не побоялись плыть за шиворот горизонта, чтобы найти там кладбище забытых снов.
– Знаешь, – сказал он мне, – я бы мог стать космонавтом.
– Как инопланетяне? – Удивившись, переспросил я.
– Отец всё равно отдаст куда надо, а не туда, куда хочется мне.
Брат высунулся в окно и задрал голову. – Как ты думаешь, – спросил он, всматриваясь в звёздное небо, – они видят меня?
– Думаю, что нет, – отозвался я, укладываясь под одеяло. – Ты для них слишком маленький.
– А на Луне кто-нибудь есть? – Не унимался он.
–Конечно, есть, – буркнул я, переворачиваясь на другой бок.
– Тогда почему мы не дружим?
– Наверное, им некогда. Или они слишком заняты своими делами.
– Почему взрослым нужно ходить на работу?
– Чтобы дети могли играть, – почесав затылок, ответил я, – если бы не взрослые, то тогда пришлось бы работать нам.
– Знаешь, мы счастливчики. – Договорив, он посмотрел мне в глаза, – у нас живы родители.
– Да, – вторил я. Мне вспомнилась девочка, у которой нет мамы. – Тогда нам повезло вдвойне.
– Это почему же?
– Они ещё и любят друг друга.
– А разве семьи создаются не любя?
– Не знаю, – пожимая плечами, сознался
