с одинокой трещиной. Добавила ещё несколько, будто это могло ускорить появление зверя на свет. Но рисование всегда делало её счастливее. Шорох карандаша по бумаге расслаблял и успокаивал: ведь с его помощью можно запечатлеть любой момент прошлого или вообразить будущее.
Она услышала, как кто-то поднимается по лестнице.
– Мина? – позвала мама. – Он вылупляется?
– Нет пока, – ответила Мина, продолжая рисовать ветвистые, как жилки на листке, трещины.
Дверь открылась, и мама заглянула в комнату.
– Мина? Ну как?
Ответа дочери она не услышала. Мина помотала головой.
– Ясно. Но не забывай о своих обязанностях по дому: яйцо их не отменяет.
Мина кивнула.
– Мам, ты не видела садовые ножницы? Я оставил их в ботинке, а теперь их нет! – крикнул Гатон из другого конца дома.
Тяжело вздохнув, мама выпрямилась и закрыла за собой дверь.
– Зачем ты вообще положил их в ботинок?! – Она затопала по ступенькам вниз. – И ты уже водил Арде на северное поле?
Хрусть-хрусть-треск!
Мина вскочила, уронив альбом:
– Мама, он вылупляется!
Но мама уже спустилась на первый этаж и отвлеклась на близнецов, чего-то от неё требующих, и Гатона, разыскивающего уже не только ножницы, но и ботинки. А молоток-то он в итоге нашёл? Хотя сейчас Мине было всё равно. Она шагнула к яйцу, позабыв обо всём на свете.
Два года – и вот наконец это произошло!
По радужной скорлупе побежали тоненькие трещины. Затаив дыхание, она коснулась их ладонью, чувствуя пальцами выпуклые края.
– Ну же, – прошептала она. – У тебя получится. – Сердце колотилось так быстро, что грозило выпрыгнуть из груди. «Это действительно происходит! Мой зверь вылупляется!» – Давай! – подбодрила она и провела пальцами по венкам трещин. Она нарисовала их не совсем правильно: какие-то были длинными и без ответвлений, другие соединялись как кусочки пазла.
Хрусть!
Скорлупа под её ладонью выгнулась!
Хрусть! Небольшой осколок вывалился, явив острый коготь, который заскрёб вокруг, расширяя отверстие. Желая помочь, она принялась отламывать кусочки скорлупы, высвободив ещё несколько когтей, а затем вместе с целым ворохом мелких осколков из яйца вывалилась жёлтая чешуйчатая лапа.
Её когти несколько раз сжались и разжались, хватая воздух.
Мина улыбалась так широко, что заныли щёки. Расширив получившиеся отверстие, она сунула руки внутрь и помогла своему зверю выбраться из остатков яйца.
Он упал на пледы, поднял голову и посмотрел на Мину. Как у типичного дракона, у него было змееподобное тело и короткие лапы. Его чешуя была ярко-жёлтого цвета, а мордочкой он походил на помесь ящерицы и щенка, и Мина подумала, что в жизни не видела ничего очаровательнее.
«Привет, Мина. Я Пиксит».
Голос зверя прозвучал в её голове как колокольный
