же. Но, как и мертвые мужчины, она молчит и не жалуется, что стыдно выставлять ее голое тело всем напоказ.
Я кладу халат на стул, хотя мой план – сжечь его. Вода в голубой чашке с филигранью теплая. Я обмакиваю в нее тряпочку, отжимаю ее, слушаю, как капают капли.
Кожа уже начала отделяться от мышц и костей. Я беру руку Алисы, провожу тряпкой между пальцами. Ногти у нее короткие, она их обкусывала – так и не избавилась от этой дурной привычки. Безымянные пальцы у нас одинаково загибаются. Я тру ее кисть, но коричневое кольцо грязи не отмывается. Переворачиваю ее руку ладонью вверх. С тыльной стороны кисть белая, вены сине-черные.
Я обхожу стол. Касаюсь большими пальцами синяка, который идет от виска к виску, провожу взглядом по цветному пунктиру на ее груди, обоих предплечьях. И желтоватым полоскам на кистях. Таким же на бедрах и лодыжках. На пятках. У всех цветных полосок одинаковая толщина. Словно кожаные ремни затянули на дырочку туже, чем надо.
Резко повернувшись, я отдергиваю шторы, мне нужен свет. Кэти выпрямляется и перестает читать.
– Что такое?
Смотреть она не хочет. Ее веки дрожат, она слегка трясет головой.
– Что они с ней сделали?
Кэти встает, и Библия соскальзывает с ее колен, с громким стуком падает на пол. Кэти скользит глазами по телу Алисы и ахает.
– О нет. О, Алиса.
Бросив тряпку на пол, я быстрыми шагами иду к двери, дальше в коридор и вверх по лестнице мимо стен с тошнотворными пионами, на втором этаже поворачиваю к комнате Тоби. Дверь распахнута. Тоби визжит и смеется. Я врываюсь в комнату. Лайонел сидит на полу в центре круговой железной дороги. Тоби оседлал в углу лошадку-качалку.
– Ты ее навещал? Ты за все это время хоть раз ее навестил?
Лайонел встает и отходит от чугунных вагончиков. Крепко хватает меня за локоть и то ли толкает, то ли тащит из комнаты.
– Не при ребенке.
– Ты ее навещал?
– Она не хотела меня видеть.
Я задеваю раму плечом, мамин портрет кренится и дальним уголком ударяется о комод.
– Тете больно.
Тоби притиснулся к двери, крепко сжав в пальцах мягкого игрушечного зайца. Лайонел поворачивается к нему, ослабив хватку:
– Вернись в комнату.
Прошмыгнув мимо нас, Тоби отталкивается от Лайонела к перилам и съезжает по ним.
– Не пускай его… Лайонел, не пускай его.
Но мальчишка на удивление проворный. Он проскакивает мимо Кэти, нацелившись на столовую, и останавливается в дверях.
Никто не шевелится. Тоби смотрит на Алису, лежащую на столе, а мы все смотрим на Тоби. Он поворачивает голову – ко мне, к Лайонелу, к Кэти.
Кэти обходит его и плотно закрывает дверь.
– Иди сюда, мой мальчик.
Она опускается на колени и притягивает Тоби к себе, пряча его в складках своей юбки. Он изгибается, дрожа, точно натянутая тетива, и издает крик. Отбивается,
