же угодил где-то в силовую линию. В один миг погасли все мониторы и светодиоды аппаратуры. Было слышно, как невдалеке, на поляне возле реанимации тут же автоматически запустился дизель-генератор. Компьютеры и электроника начали оживать, но лампы освещения отчего-то светились едва-едва. Казалось, что что-то гнетет их, не дает разгореться в полную силу.
«Странно, – отмечая этот факт, заметил про себя Синкевич, – они же светодиодные? Мне казалось, они или светятся, или не светятся – моргают, как рефлектор. Наш дизель киловатт на 10, мы для него даже не нагрузка! Чего они тогда?..»
Меж тем лампы все также неуклонно «садились», а палата Артёма погружалась в неуютный, холодный мрак. Олег двинулся вперед и подошел к кровати больного. В этот момент перезагрузившаяся система включила мониторы, и они заставили пытавшегося в это время усилием воли бороться со своей странной недвижимостью доктора внутренне сжаться от ужаса. Просвечиваемая ими фигура Олега прямо на глазах стала слабо дымиться и «гореть» удивительным, черным пламенем! В помещении не пахло гарью, напротив. То ли из-за грозы, то ли от этих странных метаморфоз воздух был удивительно свежим и по осеннему холодным. Сполохи разрастающегося мрака становились все гуще. И дым, и удивительное черное «пламя» были схожи с тем, как коптит в воздухе горящий и плавящийся пластик, …очень много пластика.
Черное пламя все больше окутывало фигуру Олега и вскоре за его спиной оно стало формироваться во вполне различимые, огромные черные крылья, верх которых уходил куда-то за пределы потолка палаты.
Система мониторинга и жизнеобеспечения больных полностью восстановила свою работу и в этот миг взмокший от неимоверных переживаний и усилий доктор, по привычке бросивший взгляд на экраны, округлил глаза и задержал дыхание. Гемодинамический монитор, аппарат искусственной вентиляции лёгких, ЭКГ-мониторинг показывали прямые линии! Все это в сопровождении противного писка системы сообщило несчастному доктору о том, что навязанная Алисой, эта… абсолютно тупая авантюра провалилась. Надо быть честным, попытка переложить на кого-то свое собственное бессилие привела Синкевича к тому, что славный парень – Тёма Паук умер.
А что же сам Леонид Андреевич? Он лишь недвижимо стоит в сторонке и наблюдает за тем, как какой-то «левый пассажир» мало того, что выпендривается, гипнотически демонстрируя никому не нужные спецэффекты, так еще и не дает никому ничего предпринять!
Доктор снова напрягся – тщетно. Любая из его попыток сдвинуться с места приводила лишь к непонятному жжению в районе солнечного сплетения и чувству того, что еще немного таких усилий и самого Леонида Андреевича нужно будет кому-то спасать. Несмотря на свою недвижимость, физически он был вымотан полностью. Мокрый с головы до ног доктор ясно чувствовал, как по его телу неприятно текут струйки холодного пота. Чувство времени стерлось. Кто знает сколько он так простоял? Может быть целый час! Это очень много. «Всё! – впадая глубокое депрессивное состояние заключил
