А помните, как вы называли то, о чем сейчас просите? – «Пустые домыслы и благодатная почва для сплетен». У нас здесь хорошая слышимость и, заметьте, по большей части женский коллектив. Девочки до сих пор не стесняются посмеиваться за моей спиной. В лицо-то ни одна не рискнет…
– Я понимаю, – тяжко вздохнув, не дал закончить подчиненной доктор, – вам все это крайне неприятно.
– Да мне пофиг! – со странной улыбкой ответила Алиса. – Серьезно. И сплетни эти пофиг, и смешки, и сами девочки. Я просто делаю свою работу. Скажите, плохо делаю?
Заведующий внутренне сжался, никак не ожидая подобного поворота, а потому как-то неуверенно и судорожно выдохнул:
– Хорошо делаете, очень хорошо…
– Тогда я пошла? – стала подниматься Алиса.
– Нет, стоп! – примирительно поднял руки заведующий. – Сядьте. Мы не закончили… Алиса, …Алиса Игоревна, выслушайте меня. Я прошу прощения за свою былую несдержанность, за то, что кричал на вас и дал повод для кривотолков. Беру назад все свои слова. Я серьезно. Хотите, мы сейчас выйдем, и я попрошу прощения при всей ночной смене.
– Я же сказала, – произнесла значительно мягче медсестра, – мне – пофиг! Не нужно ради меня терять свое лицо, особенно перед теми, кто там, за дверью. И не думайте, что я оскорбилась вашими криками и эмоциями, поверьте, мне и на вас – пофиг! Я просто работаю. Что, уволите за «пофиг на вас?» – медсестра снова улыбнулась, – а мне и на это пофиг. Медиков сейчас везде не хватает, без работы не останусь.
Заведующий снял очки и стал массировать уставшие от компьютерного монитора глаза:
– Алиса, я еще раз прошу прощения, – понизив тон, глухо произнес он, возвращая оптику на прежнее место. – Там, на пятой койке лежит мой друг и мне надо точно знать, смогу я сам его вытащить или мне отправлять его каретой в Минск, пока не поздно.
Алиса поднялась и, задвигая стул под стол, холодно ответила:
– В Минск уже поздно, за ним пришли…
Глава 3
Леонид Андреевич поднял вверх голову и, от навалившихся на него эмоций, сжал зубы до скрипа.
– Алиса-а-а, – с шипением протянул он, – это мой друг! Понимаешь? Как я смогу потом называть себя врачом? За твоим другом – еще несколько дней назад крепким, жизнерадостным человеком пришла смерть, а я ничего не сделал чтобы его спасти? Я все равно буду за него бороться, слышишь?!
– Леонид Андреевич, вы спросили – я ответила. – Спокойно среагировала на этот эмоциональный всплеск медсестра. – Пару минут назад вы спрашивали мое мнение? Это оно… Что с этим делать, решайте сами. Все вокруг уходят: любимые сестры, братья, жены, мужья, дети… Даже врачи. Отчего-то все вокруг считают – раз хирурги спасли сотни людских жизней, то в трудную минуту кто-то спасет и их. Не факт. Рано или поздно наступает момент, когда даже профессора-коллеги просто разводят руками и человек уходит. Разве не так?
– Ты ее видишь? – опуская голову, спросил вдруг Леонид Андреевич.
– Кого? – Не поняла медсестра.
– Смерть!
