событий, помахать там мечом, всем доказать, что я тоже могу, что я это умею, что я работаю хорошо, что моё мнение верное… Теперь я и так это знаю.
– А как Ваши дела, Ирина? – вдруг он обращается и ко мне.
Я выныриваю и искренне, нежно улыбаюсь ему:
– Прекрасно, Даниил Александрович, работаю над новым проектом, и заодно вспоминаю всё, чему меня научили до этого…
– Очень интересно… – он смотрит на меня и улыбается. Нет у него привычки широко улыбаться, что правда, то правда. Но глаза – глаза так и искрятся весельем…
Когда корма на столе наконец-то не остаётся, он говорит:
– У меня ещё есть время до встречи выйти подышать воздухом, не хотите составить мне компанию? – и смотрит на меня своим фирменным, всегдашне пронзительным взглядом.
– С удовольствием! – я не успеваю и подумать, как ответ вылетает из меня.
Тимч смотрит на меня удивлённо. А я ведь и не знаю, можно ли тут куда-то выходить, не написав три раза в табличку и не заверив подписью руководителя? Трёх руководителей? Но я наудачу беру его под локоть и с напором говорю:
– Если будут меня искать, скажи, что меня от этой омерзительной вчерашней морковки тут же в столовой скрутило! Все её видели, тебе легко поверят!
Опять замечаю суровый взгляд моего героя, отпускаю локоть Тимча и, не дожидаясь ответа, легонько треплю его за ухо, чтобы всё стало дружеским жестом:
– Что бы я без тебя делала!
Тим заходит в лифт наверх, буркнув: «Осторожней там, свежий воздух бывает опасен». А наш лифт вниз приходит следом, там на удивление никого нет. И едва закрываются двери, он притягивает меня к себе за талию, дивным хозяйским жестом, и закрывает мой вскрик неожиданности – поцелуем. Боже! А камеры? Вы не боитесь, рыцарь мой? А сослуживцы? А вдруг лифт остановится на неподходящем этаже? Да Бог бы с ними, да…
Он обнимает меня так крепко, что почти нечем дышать, но почему мне становится так легко? Я будто лечу вместе с ним по этой дурацкой шахте, где всегда завывает ветер. Но сейчас даже ветер стих… не тревожит, не хочет мешать?
Ладони мои на его плечах и через тонкую ткань рубашки я чувствую тепло его кожи и силу рук. И руки его говорят мне на языке ощущений, что защитят меня от кого угодно – от хулиганов, от сослуживцев, от саблезубого тигра… И мне бесконечно приятны эта сила и мощь, забота и бережность. В кольце этой силы я становлюсь и текучей, и мягкой. И не хочется никому ничего доказывать, не хочется ни о чём думать. Хочется быть в этом мгновении, в поцелуе и прикосновении – всего восемьдесят этажей, как это, в самом-то деле, мало…
Когда под нами остаётся всего пять или шесть этажей (какое чувство времени!), он отрывается от меня и смотрит мне в глаза, всё так же пронзительно: теперь-то уж Вы никуда не денетесь? Я ухожу от его взгляда, утыкаюсь в его плечо, на краткий миг. Чтобы успеть, когда лифт остановится,
