капелька снадобья, начали неметь, вместе с мягким нёбом. Во рту остались вроде кусочки каких-то ягод. Я так и не смог понять, что это. Они были маленькими и твёрдыми.
– Раскуси семена, Константин, – строго сказала волчица.
Я послушался снова. С первым же раскусанным семенем пелена мрака отступила, и я прозрел. Теперь я уже мог увидеть лицо Клементины. Круглые брови волчицы приподнялись «домиком», она была обеспокоена, хотя по голосу я бы так не сказал никогда. Со вторым семенем вернулась ясность рассудка, отступила животная паника, сердце забилось в спокойном здоровом ритме. А с третьим семенем отступила боль. Эта мучительная боль. Ушёл жар, а вместе с ним и озноб.
Наамах и Кларин тревожно смотрели за каждым действием Клементины и вслушивались в её слова.
– Этот отвар один из сильнейших, он возвращает к жизни тяжёлых больных за короткое время. Я возьму с собой лекарства, они помогут нам добраться в срок. Медлить правда нельзя, но никто не мог представить себе, что демоны проберутся к порталу, ожидая тебя.
Вдруг она щёлкнула пальцами, и её голова начала стремительно покрываться густой шерстью, всё её тело окутала волчья шкура, на руках и ногах утолщились когти.
Я был одновременно восторжен и шокирован тем, что из такой утончённой девушки может вмиг возникнуть опасный лесной зверь.
– Садись, – сказала она. – Пора в путь.
Шут подал мне руку, забравшись на спину Клементины.
Волчица вышла из хижины и зашагала рысью, оставляя за собой следы на земле. Наамах взмыла в небо и, следя за нами свысока, по мере необходимости то притормаживала свой полёт, то ускоряла. Она всё делает свысока. Даже говорит, будто делая одолжение.
Нога периодически кровоточила. Каждое движение Клементины давалось мне с трудом, но как же хорошо, что боли больше не было. Шут позади меня смотрел по сторонам, любуясь лесом, поглощённым мглой. Уже было утро, но вид не радовал глаз. Всё было выжжено огнём и припорошено пеплом. Что же они сделали с Аастой, как можно было погубить это место? Корявые деревья были очень высокими и страшными, но можно было на секунду представить их первозданный вид, ужаснувшись нынешними руинами.
– Клементина, ты не договорила тогда о мирах, помнишь? – похлопал я её по холке, пытаясь привлечь внимание увлечённой дорогой волчицы.
Она немного замедлилась и, задумавшись, продолжила свой рассказ: «Миры Лавере включают в себя не только Фолк, к сожалению. К ним относятся ещё Кальт, Сорг и Бранн. В Кальте туманно, холодно и страшно. Его населяют безглазые и зубастые чудища. Они ненасытны и беспощадны, будто демоны в Бранне. Но они ничего общего между собой не имеют, разве что такие же негодяи. В Кальте, Константин, живёт твой брат, он царствует над безумием, окружающем стены его замка, и только музыка спасает его от того, чтобы не сойти с ума. В Кальте нет солнца, с каждым днём этот мир всё сильнее сжимается тисками смерти. Сорг… Сорг для меня равносилен одиночеству. И он уже полностью поглощён смертельной
