говорил очень несвязно, очень быстро, буквально захлёбываясь.
Может быть все виолончелисты такие?
– На самом деле я соврал, нет у меня никаких галлюцинаций, просто я очень сильно влюбился в одну девушку, а потом она отвергла меня. Мне просто нужны препараты, чтобы быстрее забыть её, а ничего умнее того, чтобы сказать о голосах, мне в голову не пришло, – уже буквально заревел юноша.
– Тише-тише, Макс, не куксись, – обеспокоенно протянул Эмиль. – Постарайся не хандрить, иначе нам всем здесь тошно станет. Вон Костян тоже тут периодически разводит тоску, но я же не плачу.
– Константин, – злобно прошипел я. – Не Костян.
Макс казался таким несчастным и расстроенным, что мне захотелось его поддержать, но я промолчал, продолжая смотреть на его слёзы в полном недоумении.
– Я сейчас точно уснуть не смогу, попрошу таблетку. Или нет, надо срочно сказать, что меня не могут держать здесь хотя бы просто потому, что я не болен! Я ведь тут совершенно случайно… – говорил Максим.
– Ещё один. Тут что каждый третий случайно? Безумие! Я люблю безумие… Алекс, кстати, то же самое говорит, – фыркнул Эмиль.
– Я тоже подобное слышал от него, – отозвался я. – Что он имел в виду?
– Это весёлая история: Алекс пошёл прыгать под поезд, но его спасла незнакомая девчонка, которая стояла рядом и схватила его за рукав. Он зачем-то выкинул барсетку и телефон, вместе с кольцами и крестиком, а потом его поймали менты, когда он напился в подъезде с горя, что так и не получилось «убиться», – посмеялся Эмиль. Он протараторил свой монолог в ускоренном темпе. Он вообще всегда говорил быстро, иногда проглатывая паузы между предложениями. – А потом на его руках нашли порезы и отправили сюда после суток в обезьяннике. А поскольку мама его забрать не могла, потому что она была в отпуске, Алекса, полностью здорового человека, который просто очень тупо поступил, отказались выпускать. Уже тысячи психологов сказали ему, что у него и с памятью, и с мышлением, и с настроением всё нормально, но его продолжают держать в дурке, потому что мама ещё не вернулась. Но зато я видел, как к нему приходила бабушка с котлетками. Она кормила меня ими тоже, – погладил он свой живот.
– Действительно, «совершенно случайно», – мерзким голосом буркнул я.
– Ладно, давайте просто смиримся с тем, что нас отсюда так просто не выпустят и пообщаемся, – предложил Эмиль.
Максим вытер рукавом глаза, уголки его губ были опущены вниз. Эмиль стукнул стену затылком и обнял руками колени. И тут за стеной кто-то грузно шлёпнул бетон рукой. Вероятнее всего, это была именно рука, потому что шлепок был глухим, но довольно-таки сильным.
– О, ничего себе, нам походу ответили! – взвизгнул Эмиль от радости и рассмеялся.
Через пару минут повеселевший Максим и Эмиль уже вдвоём терроризировали стену бокса, с каждым новым стуком получая ответ от других пациентов.
Я
