болит, – пожаловался Эмиль.
– Хорошо, я скажу врачу, – ответила медсестра. – У нас для пациентов есть двигательный праксис.
– Что это такое? – отозвался Эмиль, зевая.
– Что-то вроде йоги, – сказала тётя Женя.
– О-о, йога. Это мне нравится. Я не против размяться, а то в этом боксе мы постоянно лежим. Надоело! – с ноткой возмущения размышлял он вслух.
Медсестра вышла из бокса.
Я закинул ногу на ногу и посмотрел на рисовую кашу, стоящую на столе. Я взял ложку и попробовал поднести её ко рту. Брезгливо проглатывая содержимое, я обнаружил личинку моли. О, как же она была похожа на крупинку риса. С омерзением на лице, я вытащил эту дрянь на стол. Она была разваренной, мёртвой и ужасно противной.
– Чего такой кислый? Сегодня четверг, а значит будет весело! – Эмиль облокотился на стол со светящимися от радости глазами и продолжил. – Утром по четвергам обычно приходят волонтёры и занимаются с нами крутыми вещами: рисуют, разговаривают и несут бред про стигматизацию психических болезней!
– Действительно, ничего веселее и придумать невозможно, – съязвил я. – Ты видел, что я только что достал из каши?
Эмиль посмотрел на личинку и тоже поморщился.
– И всё равно. Ты очень вредный. Вредный и замкнутый. И разговариваешь слишком пафосно, будто снизошёл из средневековья к простым смертным. Ну прям фу таким быть! – осуждающе сказал Эмиль.
– Позвольте заметить, что это ещё не самая высшая степень моей вредности. Если Вам будет угодно, то я просто продолжу быть таким без Вашего высокочтимого мнения. Меня глубоко поражает эстетика трапезы в этой больнице, ибо вместо вишенки на торте, они положили в кашу чёртову личинку!
– Ну бывает, что поделать. Ты вон сам вообще на червяка похож. На глисту тощую! – не унимался он. – Твой выпад вообще прозвучал, как очень чопорный посыл меня в задницу.
– Так и было, умник, – я отхлебнул чай из металлической кружки.
– Если ты такой воспитанный, то не сёрбай чаем.
– Ты, видимо, никогда не был на чайных церемониях. Я насыщаю его энергией воздуха, – продолжил я.
– Ну и насыщай его этой энергией воздуха без меня, чёрт побери, – сказал Эмиль с дикой детской обидой.
– Извини, Эмиль, я не хотел тебя расстраивать.
– Ну уж нет, я сегодня может быть такой же вредный, как и ты. Отстань.
Щёлкнула дверь, и на порог вошла медсестра в огромных линзах. Та самая, которая увела Алекса в бокс напротив.
– Собираемся, ребята. Пришли волонтёры.
Я всё больше убеждаюсь в том, что моё мнение здесь никого не волнует. Как жаль.
– Давай-давай, Костик, не замыкайся в себе, это обязательное мероприятие.
Как же гадко мне стало на душе, да ещё и по имени меня так отвратительно назвали.
– Константин, – поправил
