англичанам, предпринял с небольшим отрядом явно грабительскую экспедицию в глубь Нормандии «для пополнения продовольствия в городе», во время которой англичане были застигнуты врасплох превосходящим их в пятнадцать раз отрядом графа Арманьяка. Граф Дорсет отверг предложения врага сдаться, поскольку он был уверен в том, что «принять их было бы несомненным предательством и глупостью», ибо это означало бы, что он «презирает благосклонность Бога и не верит в правоту своего короля и королевства Англии».[362] Перед сражением все англичане набожно молились Богу, зная, что с его помощью их малочисленное войско может одержать победу над врагом, что и произошло – меньше 900 англичан разбили 15 тысяч «французских мятежников» («rebellium gallicorum»), «обратив в бегство, захватив в плен или поразив их мечом». Участники той экспедиции, а также все остальные англичане (успех был отпразднован не только в Арфлере, но и, по приказу короля Генриха, который сам возблагодарил Господа за сотворенное им чудо, в Англии) не сомневались в том, что эта победа была одержана только благодаря тому, что Бог в этой войне находился на стороне англичан.[363]
Конечно, можно усомниться в достоверности цифр, которые приводят историографы, завышая превосходство врагов над англичанами. Впрочем, в данном случае важнее не истинное соотношение сил и даже не конечные победы подданных английской короны. Пропагандируемая хронистами готовность небольших английских отрядов дать бой явно превосходящим в несколько раз силам противника свидетельствует об убежденности англичан в благоволении к ним Бога, поскольку именно они сражаются за правое дело. В этих случаях на задний план отступает столь часто встречаемое в источниках физическое противопоставление «своих» и «чужих», когда историографы, а еще больше поэты подчеркивают превосходство англичан над представителями других народов по разным параметрам воинской доблести. Как правило, в тех случаях, когда историографы намеренно подчеркивают вмешательство Всевышнего в ход сражения, победы англичан преподносятся в качестве чуда, порой вполне ожидаемого или закономерного, но всегда удивительного.
В упомянутой в самом начале главы речи епископ Винчестерский подсчитал, что к 1416 г. «право короны Англии на королевство Францию было божественно ясно установлено тремя одинаковыми приговорами, и поэтому им не должно оказываться постоянное сопротивление».[364] Первый приговор прозвучал в 1340 г., вскоре после того, как Эдуард III официально во Фландрии принял титул короля Франции, доставшийся ему по праву наследования, «в морском сражении при Слейсе». «Второй приговор был явлен» в битве при Пуатье, «где полегла французская знать и был пленен Иоанн, узурпатор королевства (intrusore regni)». Третий приговор был оглашен на поле Азенкура, когда «французская армия была обращена в бегство и французский меч уступил английскому скипетру… а предводители французов были взяты в плен и их рыцари преданы смерти».[365] Но короли Франции, вернее, те, кто был незаконно
Gesta Henrici Quinti… P. 116.
Ibid. Р. 116–120.
Ibid. P. 122.
Ibid. P. 122–124.
