будет научить его притворяться более умело», – подумала она, нисколько не обманываясь наигранной беззаботностью. Рене явно пришел поговорить о чем-то важном, но не знал как начать, поэтому «соскучился» прозвучало у него неубедительно, и улыбка, призванная подкрепить слова, вышла какая-то косая. «Вероятно, мальчик волнуется из-за своего двойственного семейного положения и не решается заговорить – считает проблему слишком мелкой. А не решать её тоже не может…», – предположила мадам Иоланда.
Как только пришло известие о подписании договора в Труа, свадьбу с Изабель Лотарингской сыграли почти молниеносно, но… только на бумаге. На пышные церемонии не тратили ни средства, ни время, отложив «семейное» празднество до лучших времен. А наступить они должны были скоро: герцог Карл осмелел настолько, что стал открыто выражать свое недовольство англо-бургундскими действиями и вот-вот должен был подать в отставку. Как только это случится, церемонию снова проведут – теперь по всем правилам, и брак будет комсуммирован. Пока же Рене ходил – ни муж, ни холостяк, и с легкой руки де Ре получил у местной молодёжи довольно обидное прозвище…
Вероятно, нанося визит матери, он надеялся хоть как-то ускорить процесс.
«Или мальчик в кого-то влюбился? В его возрасте это вполне могло произойти, – подумала мадам Иоланда, вспомнив, что бывает и такое. – Разрывается между чувством и долгом и хочет получить совет? Или выдвинет какие-нибудь условия…"
Однако, строя одно предположение за другим, герцогиня первой поднимать тему не стала. Пускай Рене учится. В том будущем, которое ему было уготовано, требовалось умение твердо держать разговор самому.
– Ла Файет хвалит тебя, – сказала герцогиня. – Говорит, ты стал хороший воин.
– Вы же знаете, матушка, для меня это не главное.
– Для тебя – может быть. Но я рада. У хорошего воина больше шансов остаться в живых.
– Если Ла Файет и дальше не будет допускать меня до серьёзного дела, я останусь в живых даже не будучи хорошим воином.
Герцогиня рассмеялась.
– Пожалей его, Рене. Если с тобой случится что-то страшное, Ла Файету проще будет погибнуть самому, чем сообщить об этом мне.
Рене озабоченно побарабанил пальцами по колену.
«Ну!», – мысленно подтолкнула его мадам Иоланда.
– Так зачем вы примеряли мантию, матушка?
Герцогиня вздохнула.
– Хочу надеть её на коронацию Шарля.
Теперь пришла очередь рассмеяться Рене. Его всегда восхищало умение матери жить, опережая сегодняшний день и видеть будущее так, словно оно уже свершилось в полном соответствии с её планами. Однажды, шутки ради, он спросил – как ей это удается, а в ответ услышал: «Нужно чаще закрывать глаза, так видно много дальше, чем возле носа».
Но говорить о коронации дофина сейчас было пожалуй слишком дальновидно.
– Ты зря смеешься, – покачала головой мадам Иоланда. – По сведениям, которые я получаю из Парижа,
