удивлённо воззрился на меня, потом покачал головой и захлопнул передо мной калитку.
Я развернулась и зашагала восвояси… Через минуту меня догнала грузная женщина в ситцевом халате и накинутой на плечи замшевой куртке.
– Погодите, женщина…
Я остановилась.
– Вы Лена?
– Да. Сын сказал… Мама и правда очень любила эти булочки. А Вы её знали?
– Я познакомилась с ней недавно.
Та отшатнулась от меня и отступила назад.
– Не верите? А вот послушайте…
Я выложила её свою странную историю.
– Хотите верьте, хотите – нет. Но теперь я уверена, что это было наяву. Вот так…
– Верю… И… Спасибо Вам…
– За что?
– Много лет прошло. Поминаем всё реже. На кладбище только на пасху ходим. А надо…
– Надо… Очень надо… Вы простите её…
– За что?
– Она сказала, что обидела Вас…
– Я… Прощаю… Простила…
В этот же день, где-то далеко-далеко, среди густого тумана, на деревянной лавочке, в стылом вагоне сидит довольная старушка и с аппетитом жуёт булку—веснушку и запивает прямо из бутылки вкусным, парным молоком… Поев, она встаёт и движется, покачиваясь под стук колёс к выходу. Дверь открывается. Баба Нюра оглядывается: « Ну, прощайте, товарищи, пора мне»… И выходит на пустой перрон, где её ждёт другая, лучшая жизнь в домике с цветным палисадником и её улыбающийся дед, Иван Василич…
А я на поезда теперь и смотреть боюсь. Ни-ни, на маршрутке езжу. И работу поближе нашла…
БАБА НЮСЯ
Света брела по тёмным улицам родного посёлка. Шла, куда глаза глядят. Как ей быть, что делать теперь, молодая женщина не знала. Она поднялась вверх по проулку на две улицы выше и остановилась у старого, заросшего виноградом, давно заброшенного после смерти бабы Нюси дома, который стоял поодаль, на отшибе. Среди высоких, современных коттеджей, развалюшка смотрелась какой-то избушкой из страшной сказки. Но девушка не боялась. Света выросла здесь, в этом посёлке. Она помнила эту весёлую, жизнерадостную курносую бабульку. Добрая была. Любили её все. Потому и звали, ласково – Нюся… Помогала многим. Кому делом, кому советом. Если кому некуда дитё своё было пристроить, шли к баб Нюсе. Та всех приголубит, накормит и никаких денег, или не приведи, Господи, подношений не возьмёт… Дети её давным-давно жили в городе. А бабулька, дожив свой положенный срок, как то раз упала ничком прямо в только что перекопанную ею же грядку, да так и не поднялась. Померла. Нашли её соседи. Сын быстренько организовал похороны, особо не заморачиваясь обычаями да поминками, за что был дружно осуждаем всеми знавшими старушку соседями. Выставил дом и участок на продажу. Но не тут то было… Никто так и не позарился на этот «дворец». Так и стояла избушка, среди зарослей бурьяна и постепенно врастая в землю, вот уже много лет… Но тут уж ничего не попишешь…
Подошла ближе. Села на старенькую, перекошенную лавочку. Обида и боль собравшись
