дождя толком не разберёшь.
Надо спросить у пацанёнка… А что спрашивать-то?
Ванька на миг замешкался, задумался, а потом решил: да всё равно что! Главное – убедиться… в чём?
С каждым шагом ему всё больше казалось, будто он где-то уже видел этого мальчугана. Что там у него на футболке? Львёнок? Да, львёнок. Футболка какая-то девичья, не девичья – не поймёшь. У Мишки в детстве такая была – его за неё постоянно чмырили во дворе. И шорты такие же, как у этого, – короткие, красные…
Лицо вроде похоже… а вроде и не похоже…
Мелкий сорвался с места и скрылся за поворотом. Всплески грязи потерялись за пеленой дождевого шума.
Ванька выругался.
Что происходит? Перед тем как он ударился головой и потерял сознание, была глубокая осень. Сейчас лето…
…как тогда. Когда они вдвоём с Лёшкой вот здесь, точно вот здесь, убегали от маленького Мишки, а тот торопился следом, пыхтел, задыхался. Он никогда тут не бывал раньше и больше всего на свете боялся потеряться в незнакомом, безлюдном месте. А эти двое бежали лёгкой трусцой да посмеивались, изредка оглядываясь. А потом Мишка отстал-таки, силёнки кончились. Ванька и Лёшка вернулись домой чуть раньше, хоть и сделали большой крюк, – бог знает, где Мишка всё то время плутал. Явился весь мокрый, встрёпанный, вымотанный. Сам не свой – личико осунулось, словно бы постарело. А они продолжили измываться – взялись убеждать его, что пришёл он не домой, а в точно такой же двор, но в Москве. И что нет в квартире на четвёртом этаже его мамы…
Криво сколоченная, кособокая дверка в заборе оставалась приоткрытой. С мыслью спросить что-то – Ваня сам не знал что – он подошёл, но не слишком близко. Остановился напротив. В проёме – девочка лет десяти-одиннадцати. Видавшая виды несуразная одёжка – чёрные брючки и пиджачок, громадные оранжевые помпоны вместо пуговиц. Шевелюра огненно-рыжая, взъерошенная. Улыбка широченная, от уха до уха. Неприятная. Глаза вроде и на тебя глядят не отрываясь, но как будто при этом мелко-мелко бегают, мечутся. Рукой держит за волосы куклу – тоже рыжую и в похожей одёжке. Да это ж та самая девочка, что напугала его у ворот!
Да уж, немудрено в темноте испугаться такой страхолюдины, пусть и маленькой. При дневном свете – дело другое.
– Девочка, а ты не знаешь… – начал было Ванька.
– Тебя как звать? – пискляво перебила та.
– Ваня, – ответил он и машинально спросил: – А тебя?
Слева на дороге почудилось движение.
Он повернул голову.
Нет, не почудилось. Приближался человек. Парень. Совсем юнец. Еле плёлся, спотыкался. Пьяный вусмерть. Чуть не падал. Лицо разбитое.
Подходит ближе, протягивает руки – словно в немой мольбе.
А что с головой-то у него?!
Над лбом красно-чёрная рваная дырка. Лицо залито кровью.
Ванька узнал его. Лёшка. Такой, каким был давным-давно. Задолго до армии,
