желваки забегали на лице, и в бешенстве оттолкнул стол, от чего бутылка и бокал с грохотом упали и покатились, расплескав вино, которое красными пятнами разметалось по обивке дивана и дорогому светлому паркету.
Вздрогнув, пьяный Ростоцкий поднял заспанную голову и в ответ яростно ударил по большому столу кулаком, спьяну падая лбом на стол.
Ольга не сводила с Шацкого глаз несколько мгновений. Его слова можно было бы списать на пьяный угар, но, выплеснув на нее свой гнев и горечь, он уже не казался таким пьяным. С лица давно сползла эта неприятная пьяная развязная улыбка, а взгляд стал темен и напряжен. Он устало рухнул на диван, вынул сигару и спичку, чиркнул ею по подошве ботинка и долго поджигал конец сигары, наблюдая за огнем. Потом тяжело втянул в себя дым и, выпуская его, взглянул на все так и стоявшую у стола Ольгу.
– Давно вы видели ее?
Ее поразил его глухой, сдавленный голос. Ольга едва заметно кивнула, еще возмущенная его словами, и наблюдала, как он, откинувшись на спинку дивана, сложив одну руку на груди, второй устало подносил сигару ко рту, неотрывно и тяжело глядя на нее. И все же отозвалась:
– Очень давно… Я места себе не находила, когда узнала про пожар. Вы слышали?
– Слышал… Мне сообщают, – произнес он глухо. – С ними все в порядке.
– В порядке? Вот как? – она покачала головой, в упор глядя на него. – А вы предпочли остаться здесь? – она снова с недоумением оглядела прокуренный зал.
Он усмехнулся, выпустив медленно дым в сторону.
– Это ни к чему. Я знаю, что они в порядке, – он нервно передернул шеей под ее прямым осуждающим взглядом, и снова затянулся. – Все, что я должен, я делаю. Уверен, они не нуждаются. Я перевел солидную часть своих средств на ее имя… Уверен, им хватает.
– Средств? – с горечью произнесла Ольга. – Вы думаете, ей это нужно? Вы должны быть там, а не здесь!
Он поднял на нее глаза, невесело усмехнувшись, медленно струйкой выпуская дым в сторону.
– Вряд ли ей это нужно, – произнес он, пытаясь говорить спокойно и даже небрежно, отворачиваясь от нее и сильнее сцепив руки на груди.
Внезапно Ольга вскрикнула, и в ту же секунду лапы Ростоцкого яростно вцепились в окружности ее грудей, а сам он стремительно прижался к ней со спины и принялся пьяными красными губами лобызать ее шею и щеку. Она закричала, пытаясь вырваться, хватаясь руками за его руки, стараясь отпихнуть его пальцы, но Ростоцкий лишь сильнее зарычал, скрутив ее, и принялся шарить бесстыдно рукой по ее бедрам, пытаясь задрать платье. Никита вскочил, отшвырнув недокуренную сигару, и с перекошенным от ярости лицом попытался вырвать Ольгу из рук комиссара. Но тот крепко держал ее, противно вытягивая губы, от чего она брезгливо отворачивала лицо, визжала, отчаянно пытаясь пнуть Ростоцкого и оттолкнуть его от себя. Он безумными глазами смотрел на нее, словно
