чьи же интересы он преследует?
Когда генерал, наконец, обернулся, Мурата поразило его лицо. Оно было темно и строго, а взгляд его темных глаз был особенно прям. Генерал приблизился к нему и тронул за плечо, голос его был тих, когда он сказал:
– Это ужасная трагедия. И боюсь, что она не раз еще повторится, учитывая новые условия. Здесь, в Тифлисе, различные группировки грызутся за власть на Кавказе. Видит бог, я не хотел ввязываться в это. Мечтал уйти в отставку, отправиться со своей Нигяр куда-нибудь в тихое местечко, заняться поэзией и наслаждаться семейной жизнью. Но судьба распорядилась иначе. Политика – грязное дело, подполковник. Еще вчера мы били турок, защищая наши рубежи, а сейчас Закомиссариат ведет с ними переговоры, желая заручиться их поддержкой, чтобы двинуться на Баку. Мы с вами, подполковник, вынуждены принять чью-то сторону. Знаю, чего вы хотите. Чтобы вернулся прежний мир, в котором мы были молоды, горячи, полны сил, а правила игры были понятны и выполнимы. К сожалению, это невозможно. Но и остаться в стороне, подполковник, мы тоже не можем. Когда терзают нашу землю и рвут ее на части, мы не имеем права отойти от дел. Иначе, сами понимаете, новый мир достанется подлецам и живодерам.
Тогда Мурат что-то пытался возразить, говорил о чести офицера, о необходимости провести расследование этого случая и много еще чего. Кровь бешено пульсировала в его висках, а перед глазами снова и снова стояла окровавленная зарезанная беременная Лейла. Шихлинский не перебивал его, лишь по-отечески пару раз сильнее сжал его широкое могучее плечо. А потом спокойно произнес:
– Все так, мой боевой друг. И нам придется приложить много сил для того, чтобы победили порядок и справедливость. Возможно, что плоды наших усилий увидим не мы, а уже наши дети и внуки. Но мы с вами, Мурат Павлович, как те землекопы, без которых невозможно построить дворец, ибо с их труда начинается фундамент. От нас с вами зависит, когда придет мир на эту землю.
Нельзя сказать, что разговор с генералом вселил в его душу покой и порядок. Но Мурат был рад остаться в Тифлисе, перейдя в распоряжение Али-Ага, а не возвращаться в Елисаветполь. Под командованием генерала Шихлинского он снова занялся формированием мусульманских частей, обучая новобранцев стрельбе и правилам боя, всеми силами отгоняя от себя мучившие его мысли. В начале февраля Шихлинский заявил о необходимости направить офицеров в Баку, чтобы привлечь на свою сторону желавших присоединиться к Мусульманскому корпусу, а Мурату предложил возглавить один из четырех полков, сказав при этом:
– Вы горячи и преданы, думаю, эта миссия вам по плечу. Отправляйтесь в родные земли и весь свой пыл употребите на формирование народной армии Азербайджана. Что может быть благородней этой цели?
«Что может быть благородней этой цели?» – снова и снова повторял про себя Мурат, вглядываясь в черноту восточной ночи. Как будто за этими словами он и отправился в Тифлис, как будто ради них он и искал встречи с генер�
