пустой флакон в котелок.
Только после всех этих действий я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, позволяя себе расслабиться. Отодвинулся к древесной стене, спиной откинувшись на её тёплый мягкий под мхом край и прислонившись к нему головой. Ясный летний день в моих глазах помутнел, сердце гулко ухало, пальцы задрожали, но все эти ощущения меркли от одинокой спокойной мысли:
«Я сделал то, что было в моих силах».
Глава 3
Из состояния отрешённого отдыха меня выдернуло возмущённое бульканье котелка. Я обратил на него внимание, отлипая от тёплого дерева. Поверхностная плёнка почти растворилась, сделав своё дело – очистив всё, что в нём было. Эта удивительная соль – одна из тайн и результат долгих экспериментов бабули, о которых она рассказывала уже в крайние годы моего обучения. С её помощью можно очистить почти любой материал, но для живых само сухое вещество опасно. Да и раствор внутрь стоит принимать только при надобности в сильном слабительном или использовать его для отваживания назойливых недоброжелателей. По-своему полезное средство.
Я снял котелок с огня, ставя на землю и бросив ручку – действие заговора закончилось и горячий металл ощутимо обжёг кожу.
Длинным щупом доставал ткань и, распрямляя, раскладывал на траве. Остальные инструменты выуживал по одному, насухо вытирая последним чистым сухим лоскутом и убирал по своим местам.
Девочка-проводница всё это время молчала, сидя под боком дремлющей лисы и из-под тени своей шляпы наблюдая за мной, показывая это лёгкими поворотами головы.
Вокруг стояла успокаивающая лесная тишина, сквозь которую далёкое эхо приносило с собой птичьи трели, раскатистый треск ветвей и редкие постукивания, перемешивая все эти звуки шелестом тревоженной порывами ветра листвы.
Вытащив всё из котелка, вернул его на огонь, чтобы остатки воды и соли почистили и его самого, иначе приготовленная в нём еда будет абсолютно безвкусной – помню, как же, сам пробовал.
Повернулся к девушке, осматривая её: дыхание, как и прежде, ровное и глубокое. Озёрные сёстры справляются, держа спящую далеко от тела и его боли. Свет лампы показал подсыхающие листья кувшинки. Это значит, что скоро их действие перестанет усиливаться, но на остаточном эффекте пройдёт ещё несколько часов. Я поднял голову к небу, стараясь за листвой углядеть хотя бы примерные положения солнц, но нет – кроны слишком плотные. Взгляд блуждал в поисках других подсказок, чтобы хоть как-то определить скорость течения времени, но чýждая мне местность давала мало понимания. Я пересилил смущение по поводу того, каким глупцом могу оказаться в глазах проводницы, и спросил:
– Где мы находимся? На каком континенте?
– Такот, – коротко ответила она, без проявления каких-то явных эмоций по этому поводу – как будто ей очень часто приходится направлять потерявшихся путешественников. Мне от такой реакции даже лучше, можно сосредоточиться
