пальцы, не решаясь потребовать от него ответа за его слова и поступки. Этим он пользовался, разыгрывал сумасшедшего и всячески закреплял за собой такую славу, ибо она давала ему возможность не только чудить, но и высказывать мысли, за которые простой бухарец немедленно расстался бы со своей головой.
О выходках Яхья-ходжи ходило много весёлых рассказов, из которых передам некоторые.
Один из рассказов касался муллы Кори Саме, которого украшала несравненная борода.
Кори Саме повязывал голову огромной пышной чалмой и, выпустив из длинного рукава длиннейшие чётки, перебирая их, бормоча молитвы, медленно проходил по базарам и по улицам Бухары, своим видом показывая всем и каждому, что, презрев все земное, всеми помыслами он устремлён к богу. В действительности же это был ханжа и плут, из корыстолюбцев корыстолюбец. От зоркого Яхья-ходжи не укрылось двуличие этого лицемера. Поэт решил проучить его.
Однажды Яхья-ходжа искусно составил ложные шариатские документы и передал их в суд, заявив:
– Этими документами подтверждается, что дом, занимаемый муллой Кори Саме, принадлежит не ему, а мне. Требую свой дом обратно.
После нескольких дней судебного разбирательства иск Яхья-ходжи был подтверждён казием, и Кори Саме уплатил Яхья-ходже пятнадцать тысяч тенег, составляющих стоимость этого дома. Кори Саме вынужден был принести деньги и в присутствии казия вручил их Яхья-ходже.
Но когда казий уже намеревался печатью удостоверить исполнение иска, Яхья-ходжа удержал его.
– Эти деньги я временно оставлю ответчику и возьму у вас свои документы, если Кори Саме даст мне слово, что впредь никогда нигде не появится с чётками в руках. Отныне он может выходить только без чёток и в обычной чалме. Пока это условие он выполняет, может не беспокоиться за свой дом. Если же снова примется за свои лицемерные проделки, я немедленно возобновлю иск, и тогда никакими деньгами он уже не откупится! Кори Саме поспешил дать слово, чтобы спасти свои деньги. С этого дня он до конца дней своих нигде не появлялся ни с чётками, ни в большой чалме. Но с этого дня он стал всеобщим посмешищем.
– Вон идёт мулла, продавший свои чётки и молитвы за пятнадцать тысяч тенег! – смеялись ему вслед.
В другой раз Яхья-ходжа неожиданно появился у верховного казия Бухары Бадриддина во время судебного разбирательства. Бадриддин, обомлев при виде злоязычного сатирика, встретил Яхья-ходжу с почётом, предупредительно, кланяясь, лицемерно улыбаясь, и попросил муллу Яхья-ходжу прочитать молитву, надеясь, что этим знаком внимания отвратит от себя жало сатиры.
Яхья-ходжа, вознеся длани свои к небесам, воскликнул:
– Господи, о, если б ты явил милость и сотворил казия Бадриддина богом взамен себя самого!
В изумлении от этой молитвы Бадриддин робко заметил:
– Э… э… э… Это же богохульство!
– Какое же богохульство? Я прошу
