артефакт и стоит лишь неосторожно вздохнуть или сжать чуть крепче, как он рассыплется в пыль. Мы находим перья и бумаги, еще наполовину полную чернильницу, восковую печать и трутницу, благовония для почтовой башенки, кисет пряного табака, полупустой мешочек разноцветного кдааме[2], который Афир так любил, в уголках сундука завалялась даже капелька мисры. Я разворачиваю большой свиток.
Амира наклоняется ближе:
– Это карта… кажется.
Однако я еще никогда таких не встречала. Вместо Сахира на ней изображен мир за его пределами или, по крайней мере, его часть. Мир, который я не видела и даже не представляла настолько похожим на наш.
– Королевство Алькиба, – читаю я вслух, проводя пальцем по великолепно прорисованным деталям: городам за горделивыми стенами, что защищают величественные замки, обширным угодьям, покрытым деревьями горам, с венками густых облаков у высочайших вершин, извилистой, ветвистой линии реки Азурит. Меж городами по всей этой безмерной земле вьется широкая лента. Дорога пряности. Лишь одно место в Алькибе с ней не связано – распростершаяся пустыня, отмеченная черепом и словом Сахир.
Амира так приближается к карте, что касается ее носом.
– Духи милосердные, это мы, что ли?
– Быть не может, – произношу я, хотя внутри все переворачивается, подсказывая, что может.
Там, где на наших картах Сахира изображены деревни, мелкие городки, Калия, на этой лишь пустота. И там, где на наших картах за Песками лежит пустота, на этой все заполнено деревнями и городами, большими и малыми. Я долго пялюсь, пытаясь принять то, какими нас, должно быть, видят чужаки… а ведь они не видят. Мы для них не существуем, как для нас не существует остальной мир.
С самого детства я усвоила, что наш народ заключил древний нерушимый пакт с Великим духом: он даровал нам волшебство для защиты Сахира, однако для защиты и самого волшебства, и Сахира нам требовалось прятаться от чужаков. Я знаю это, но лишь сейчас поражена значением, которое не могу измерить. Может, потому, что за нашими границами лежат места совсем не суровые и дикие, как нам твердили с малых лет.
Мне больно отрывать взгляд от одинокого уголка Сахира, но на карте есть еще что рассмотреть. Афир делал пометки. Подписанные «павшими» города, обведенные отрезки Дороги пряности, обозначенные стрелками или крестиками ориентиры.
Я сижу на корточках, вглядываясь в затхлую темноту.
– Карта не может быть настоящей.
– Но она настоящая…
– Думай что говоришь. Не о таком внешнем мире учит Совет.
– Знаю, но… – Амира покусывает губу. – Зачем ее нарисовали, да еще так подробно, если она ненастоящая? И кто ее нарисовал?
С теми крохами сведений в моем распоряжении я даже не надеюсь найти ответы.
– Невозможно, – бормочу я. – Просто невозможно.
Снова поднимаю свиток.
– Если
Кдааме – засахаренный нут.
