причине, по которой они не выходят на поле боя. Вот в чем дело».
Рассуждая про себя, Самурай пытался развеять уныние, вызванное словами Мацуки, но они глубоко засели у него в голове.
Внизу почти не слышно оглушительного воя ветра, бешеного грохота огромных волн. Возвращаться в свою каюту не хотелось. Там нестерпимо воняло лаком, которым были покрыты балки, связывающие корпус корабля. Самурай заглянул в отведенную купцам большую каюту. В ней выделили уголок его слугам – Ёдзо, Сэйхати, Итисукэ и Дайсукэ.
В каюте стоял запах циновок, которыми были укрыты товары, смешанный с запахом потных тел. Купцов было человек сто с лишним – кто без дела валялся на полу, кто играл в кости, присоединившись к кружку себе подобных. Возле тюков с грузом по-прежнему мучились от качки Ёдзо и его товарищи. Увидев стоящего у них в головах господина, они попытались встать.
– Не надо, лежите, – пожалел принявших почтительную позу слуг Самурай. – Морская болезнь – ужасная штука. Мы выросли в долине, и нам в море вдвойне тяжело. Когда вернемся домой, никому не расскажем, как мы тут валялись в качку.
На лицах Ёдзо и его товарищей впервые появились улыбки. Только на этих четверых можно рассчитывать в этом долгом и тяжелом путешествии, думал Самурай, глядя на их изможденные лица. Если он вернется на родину, его может ждать какое-то вознаграждение. А этих людей – ничего, кроме тяжкого, безрадостного труда.
– В долине сейчас, наверное, дождь.
В это время года там действительно лило без перерыва. Крестьяне, раздетые донага и перепачканные в грязи, работали под дождем. Даже такая унылая картина казалась на борту корабля Самураю и его слугам милой сердцу…
– Сомос хапонесес, – обратился на незнакомом языке к Тародзаэмону Танаке и Самураю, которые делали записи в своих путевых дневниках, появившийся на пороге каюты Ниси. – По-испански это – «Мы японцы».
Самурай с сомнением посмотрел на него.
– Почему бы вам не сходить? Господин Веласко, переводчик, учит купцов языку южных варваров.
– Ниси, если посланники смешаются в кучу с торговцами, испанцы рано или поздно начнут нас презирать, – с горьким упреком откликнулся Танака.
Получив выговор, Ниси покраснел.
– Но если мы приедем и не будем понимать ни слова?
– У нас же есть переводчик, пе-ре-вод-чик…
Слушая, как Танака отчитывает Ниси, Самурай в глубине души завидовал этому юнцу, который быстро сходился с людьми и осваивался в любой обстановке. Самурай вырос в своей долине и, так же как Танака, относился к незнакомым людям с недоверием. А этот парень целыми днями лазит по всему кораблю, дотошно пытается разобраться, как он устроен, какое имеет оснащение. Записывает услышанные от испанских моряков слова; это он рассказал товарищам, что командир корабля по-испански «капитан», палуба – «кубьерта», парус – «вела».
– Но даже господин Мацуки, – возразил
