мне хочется отнять у вас патент и передать его девице де Шемро, которой я обещал аббатство. Но не рассчитывайте, чтобы я вам поверил на слово. Меня называют Людовиком Справедливым, господин де Тревиль, и вот мы сейчас увидим…
– Именно потому, что я полагаюсь на эту справедливость, я буду терпеливо и спокойно ожидать решения вашего величества.
– Подождите же, господин капитан, подождите, – проговорил король, – я вас не заставлю долго ждать.
Действительно, счастье переменилось, и король, видя, что его выигрыш начинает таять, был рад случаю оставить игру. Немного погодя он встал и положил в карман деньги, лежавшие перед ним, значительная часть которых была им выиграна.
– Ле Вьевиль, – сказал он, – займите моё место, мне надобно поговорить с господином де Тревилем о важном деле! Да! У меня было восемьдесят луидоров; поставьте ту же сумму, чтобы проигравшие не могли жаловаться. Справедливость прежде всего!
Потом, обращаясь к де Тревилю и направляясь с ним к окну, он продолжал:
– Итак, сударь, вы говорите, что это гвардейцы его высокопреосвященства задели ваших мушкетёров?
– Да, ваше величество, как и всегда.
– А как дело началось? Вы знаете, любезный капитан, судья должен выслушать обе стороны.
– Ах, боже мой, самым простым и естественным образом. Трое из лучших моих солдат, имена которых известны вашему величеству и преданностью которых вы изволили неоднократно быть довольны и которые, могу уверить ваше величество, весьма усердны в службе, трое лучших солдат моих, господа Атос, Портос и Арамис, отправились прогуляться с молодым гасконским дворянином, которого я им отрекомендовал вчера утром. Прогулка эта должна была состояться в Сен-Жермене, кажется. Они условились встретиться у Кармелиток, как вдруг там же появились господа де Жюссак, Каюзак, Бикара и ещё два гвардейца, которые пришли туда такой многочисленной компанией, очевидно, не без дурного умысла нарушить существующий указ.
– А, а! В самом деле, – воскликнул король, – они, вероятно, пришли туда, чтобы самим драться на дуэли.
– Я их не обвиняю, государь, но предоставляю вашему величеству судить, зачем могут являться пять вооружённых человек в столь пустынное место, как окрестности монастыря Кармелиток.
– Вы правы, Тревиль, вы правы.
– Увидев моих мушкетёров, они переменили своё намерение и забыли свою личную вражду ради вражды полковой. Вашему величеству известно, что мушкетёры, повинующиеся королю, и только королю, – исконные враги гвардейцев, повинующихся господину кардиналу.
– Да, Тревиль, да, – печально сказал король, – и это весьма грустно, поверьте, видеть во Франции две партии, две головы у королевства. Но всему этому наступит конец, Тревиль, наступит конец. Так вы говорите, что гвардейцы задели мушкетёров?
– Я говорю, что, вероятно, дело случилось так, но не присягну в этом. Вашему величеству известно, как трудно бывает узнать истину, и разве
