тех, кто вас любит.
– Вы очень скоро заговорили о любви, – сказала молодая женщина, качая головою.
– Потому что любовь быстро овладела мною, и в первый раз, а мне нет ещё и двадцати.
Молодая женщина бросила на него внимательный взгляд.
– Послушайте, я уже напал на след, – продолжал д’Артаньян. – Три месяца тому назад я чуть было не подрался с Арамисом из-за платка, подобного тому, который вы показали этой женщине, что была в его доме, из-за платка с такой же меткой, я убеждён в этом.
– Вы утомили меня своими вопросами, – сказала молодая женщина.
– Но вы, сударыня, такая осторожная, подумайте, если вас задержат с этим платком и отберут его, разве это вас не скомпрометирует?
– Почему? Разве инициалы на нём не мои: К. Б. – Констанция Бонасье?
– Или Камилла де Буа-Трасси.
– Молчите, говорю вам, молчите! Если для вас ничего не значит моя безопасность, то подумайте о собственной.
– О моей?
– Да, о вашей. Знакомство со мной угрожает вашей свободе, вашей жизни.
– В таком случае я вас не оставлю.
– Послушайте, – сказала молодая женщина умоляющим голосом и сложив руки, – именем неба, именем чести военного, чести дворянина, удалитесь! Слышите, бьёт полночь: меня ждут в этот час.
– Сударыня, – сказал молодой человек, поклонившись, – я не могу отказать, когда меня так просят. Будьте довольны, я удаляюсь.
– И вы не станете следовать за мною и подсматривать?
– Я тотчас же возвращусь домой.
– О, я знала, что вы честный молодой человек! – воскликнула госпожа Бонасье, протягивая ему руку и берясь другою за молоток маленькой двери, почти невидимой в стене.
Д’Артаньян схватил поданную ему руку и горячо поцеловал её.
– Ах, лучше бы я никогда не встречал вас! – вскричал д’Артаньян с грубой наивностью, которую женщины часто предпочитают изысканной вежливости, потому что она открывает глубину мыслей и доказывает, что чувство берёт верх над рассудком.
– А я, – сказала госпожа Бонасье почти ласково и пожимая руку д’Артаньяна, не выпускавшего её руки, – а я не стану так говорить: что потеряно сегодня, не потеряно для будущего. Кто знает, если я буду свободна когда-нибудь, не удовлетворю ли я вашего любопытства?
– Обещаете ли вы то же моей любви? – вскричал д’Артаньян, вне себя от радости.
– О, в этом отношении я не могу дать обещаний. Это будет зависеть от чувства, которое вы сумеете вселить в меня.
– Итак, сегодня, сударыня…
– Сегодня я питаю к вам ещё только признательность.
– Ах, вы слишком милы, – сказал д’Артаньян с грустью, – и злоупотребляете моей любовью.
– Нет, я пользуюсь вашим великодушием, вот и всё. Но, поверьте, есть люди, умеющие не забывать своих обещаний.
– О, вы делаете
