за старое.
– Скорее, госпожа. Чтобы не просквозило. Погода коварная будет, нынче дождливая пора началась. Вот, проходите.
Женщина пропустила вперед в ее личные покои: обставленную в бледно-бежевых тонах небольшую, но уютную спальню, смежную с более просторной гостиной, в которой тихо шипел в камине торф. Она потянулась было к настольным лампам, но Кайя опередила:
– Оставь.
Уют камина манил, и Кайя проследовала к нему, заняв широкую тафту напротив. Захра пододвинула высокое в полный рост зеркало так, чтобы она могла себя видеть. Перенесла поднос с ужином.
– Ну же, поешьте, госпожа. Или желаете сначала заняться волосами, может кожей.
Служанка показала ей склянку с ароматным маслом.
– Давайте-ка я хорошенько смажу вам тело.
Потянулась к халату, но Кайя отпрянула.
Женщина так и застыла, нелепо вскинув руку. На долю секунды их взгляды пересеклись. Обе сероглазые, чем-то похожие. Цвет глаз служанки из-за скудного освещения практически не угадывался в темноте, а вот у Кайи, напротив. Она мельком посмотрела на свое отражение в зеркале. Глаза поблескивали неестественным, почти животным свечением.
Шаиро-каддо – глаза степных духов. Один из признаков старой крови. Чересчур яркие, светлые. Выдержать такой взгляд могли разве что Самира и отец.
Захра почти сразу отступила назад. Примолкла.
Кайя вновь взглянула на нее. В голове мелькнула неприятная догадка: хавирка ее боится. Потому и болтает без умолку, рот не может закрыть.
В доказательство Захра еще больше затараторила, старательно отводя взгляд.
– А вы знаете, госпожа, какой тут переполох нынче утром случился? А новостей-то как много! – причитала она. – Значит, по порядку расскажу. Степняки, забери их Иблис, разорили деревню, что у малого ручья, но вы-то с ними и так виделись, вот же свезло…
Выражения хавирка не выбирала, особо не задумываясь, что и как говорит.
– …А еще, – не останавливалась женщина, – у соседей-то со второй и третей ставки диары, да благословит Всевышней их путь, – она ненадолго прервалась, демонстративно осеняя себя знаменем, – почти всех скаковых забрали, и по деревням, и по хуторам. Вроде бы и обещали, что потом вернут, так, а кто следить за тем станет, как всех лошадей перепутали. Попробуй своих найти теперь.
– Постой. – перебила ее Кайя. – А наши стойла?
– Не тронули, слава Пути!
Служанка повторно вознесла хвалу.
– Люди из-за этого к брату приходили? – нетерпеливо подгоняла ее Кайя.
– А как же! Да только что господин сделать может, если уж явятся. Тут и слова не скажешь. Только одначе беда большая для всех.
Кайя кивнула, понимая тревогу женщины.
Большинство каганатцев жило за счет разведения и продажи скаковых пород, часть из которых сохранилась с времен Исхода. Для многих это был единственный способ прокормить семью, так что страхи и негодование
