раздалось недовольное из-за стены. – Ну сколько можно? И ночью от нее покоя нет! Вот же…
Дальше прозвучало еще несколько нелицеприятных выражений и все затихло.
“Сон. Это всего лишь сон. Какое счастье. Жива.”
Сложно сказать, сколько времени я тогда потратила на то, чтобы выровнять дыхание и без дрожи в ногах спуститься с кровати. Настолько меня напугало увиденное. Но к началу своих обязанностей все-таки успела. Тогда до рассвета оставалось совсем чуть-чуть. Начинался новый день.
В круговороте ежедневных хлопот толком подумать о сновидении никак не получилось. Приходило только ощущение, что огонь больше ластится, чем пытается сжечь. И весь страх с паникой наперевес появились скорее по привычке, нежели от реальной угрозы. Хотя возможно это был просто кошмар, что снились мне здесь постоянно. И я все придумала.
Во мне все теплилась надежда, что перед сном таки удастся восстановить в памяти увиденное как можно подробнее и разобраться, что же там произошло на самом деле. Если в данном случае, конечно, можно было применить подобное выражение. Но судьба распорядилась иначе.
После обеда я собрала, отданные мне на штопку, рубашки и отнесла прачке. Милой женщине лет тридцати с грустными глазами. Она, как и все здесь пришла из другого мира, оставив все позади. За время, проведенное в усадьбе, я ни разу не видела ее улыбки. И судя по постоянной печали в глазах, на ее родине осталось что-то по-настоящему ценное.
Женщина служила для меня своеобразным знаком, что не каждое воспоминание принесет облегчение или радость. Они могут постепенно год за годом разъедать тебя изнутри, делая твою жизнь просто невыносимой. Даже самые счастливые и радостные. Стоит только понять, что сегодняшнее существование во много раз хуже прежнего. И уже ничто не приносит тебе спасения.
При взгляде на нее меня всегда мучили одни и те же вопросы: а что если бы я все-таки помнила дом? Мой взгляд также наполнился бы печалью? Или я бы смирилась со своей участью? Может быть мне стало бы легче?
Как жаль, что ответов я никогда не узнаю.
Еще всегда хотелось расспросить женщину о том, что же ее печалит. Вдруг я смогла бы ей чем-нибудь помочь? Хотя бы выслушать, поддержать, напомнить, что она не одна в своей грусти. Или просто отвлечь ничего незначащей ерундой. Иногда даже от самого обычного разговора становится проще.
Но помимо всего прочего, прачка слыла жутко молчаливой, не любящей вспоминать о прошлом. Поэтому и поговорить с ней у меня так ни разу и не получилось.
Вся эта ситуация настолько занимала меня, что какое-то время после посещения прачки я выпадала из реальности и не всегда успевала правильно оценить обстановку. Поэтому совсем неудивительно, что погруженная в свои размышления, в одном из коридоров я столкнулась со старшим наследником. Чего обычно старалась не допускать.
“Мда, с удачей в этот раз у меня совсем плохо. Как я могла забыть, что он в усадьбе, и мне стоит быть осторожней?”
– О, – воскликнул
