боли и страдания. Все мои внутренности потихоньку скручивались в тугой узел.
– М? – Райан зарылся носом мне в волосы, вдыхая. – Может, повторим такое в реальности?
– Пожалуйста, не надо, – я отвернулась, не в силах больше наблюдать за тем, что происходило рядом.
В то время двойник снова принялся за дело. Рубашка его выбилась из брюк, немного небрежный хвост еще больше растрепался. И он начал напоминать того себя, что я наблюдала на кухне.
– Ну, не бойся, – шепотом успокоил настоящий наследник. – Ты будешь только смотреть. Обещаю, больно не будет.
– Нет, – забилась я в истерике, непроизвольно качая головой в знак протеста, – нет, нет.
– Выберем самую вредную служанку, – продолжал шептать мой мучитель, – которая больше всех тебя достает. Что скажешь?
Я замотала головой. Слезы градом катились по моим щекам. Внутри скреблись кошки.
– Не хочешь? – с наигранным удивлением спросил он. – Ну, ладно, тогда смотри здесь.
И повернул мою голову в сторону представления.
Глава 4. У барьера
Никто из рабов герцога Ольманского никогда и помыслить не мог о свободной жизни. Тем более, о побеге. И дело не только в жестокой муштре и невозможности вернуться в свой родной мир. А в кое-чем еще.
Как и других иномирян, приведенных без дара, их магически привязывали к основному месту пребывания: прислугу – к дому, работников плантации – к домику для ночевки, как собак. Чтобы те не сбежали. И у каждого вида невольников размер поводка был свой.
Для домашних поменьше, он заканчивался фруктовым садом вокруг дома, для работников побольше: они свободно передвигались по территории всего имения. Но границу пересечь тоже не могли. Самостоятельно. Время от времени кто-то выбирался в сопровождении хозяев либо свободных, опять же с разрешения лордов.
Хотя наши ограничения мало чем напоминали поводок, здесь больше бы подошло слово: “вольер”. Мы перемещались только на отведенной нам территории. И иногда ощущали запах свободы.
Настолько хорошо, что поговаривали, мол, раньше время от времени случались нападения невольников на своих господ или других свободных. Кто-то из новеньких не оставлял надежду вернуться домой. И после нескольких почти удавшихся попыток на нас начали накладывать чары, запрещающие причинять вред окружающим, даже таким же, как мы невольникам. Но в первую очередь, конечно, благородным. А позже еще и себе, когда некоторые прознали, что можно сбежать отсюда не только физически.
Хозяева всегда старались занять нас работой. Никому и в голову не приходило исследовать местность, в которой мы находились, выходить за грани дозволенного. Банально некогда было. Сил едва хватало, чтобы вечером доползти до кровати. Хотя территорию, на которой работали и где проходил путь до ночлега, работники знали хорошо. Но ничего более.
У меня обязанностей тоже было прилично, правда, мое “завидное” положение иногда нет-нет
