Она задумчиво пригубила. Взгляд ее стал добрее с началом второго бокала. – Знаешь, что… Думаю, Богиня не разгневается, если белокрылый дэв достанется не ей. Я дарую мальчишку тебе. Хочешь его?
Малврае охнула от неожиданности. Хочет ли она? Это, бесспорно, приятный дар. Первый личный раб… Это был бы приятный дар, если бы не горький осадок предшествующего ему отказа.
– Я приму его с гордостью, госпожа.
Мэл постаралась изобразить радость, чтобы замаскировать досаду и злость, но лицедействовать лучше всего в их семье умела Иллиам.
– Решено! – Матриарх залпом осушила бокал. – Он – твой. Проведём ритуал клеймения в ближайшую мессу. Ну что за лицо, дитя? Возрадуйся, это ведь твой первый раб!
Улыбка далась Мэл с трудом.
***
Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк. Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк…
Малврае без конца щёлкала пальцами, заставляя магическую свечу то вспыхивать, то гаснуть. Бесполезная трата энергии, но так ей проще было думать. Великий поход леди Бризанны вот-вот начнётся. Переворот. Падение старого, торжество нового. В семье все были преисполнены веры в победу, и Малврае тоже, но иногда… иногда мысли приходили к ней в голову подобно непрошенным гостям в масках, тёмных плащах и с кинжалами. Мысли с привкусом горечи.
Что, если им не удастся свергнуть Релинаров? Что, если матушка погибнет в битве? Что, если колдун их подведёт?
Темные вели довольно закрытый образ жизни и редко сотрудничали с наземниками. На памяти Мэл это первый раз, когда их Дом сговаривался с человеком, а, быть может, то был первый раз, о котором она узнала. Леди Бризанна хитра, иначе бы Дом Алеанурден не выстоял столько лет в пучине интриг Юдоли. Наверняка, она посвящала даже самых близких не во все свои дела.
Полно, Малврае, полно сомневаться, сказала она себе, водружая свечу обратно на постамент семейного алтаря Богини. Матушка еще ни разу не подводила Дом. Если она решила, что наземник достоин оказанного доверия, значит, так и есть.
Мэл поднялась из молитвенной позы и склонила голову перед миниатюрной статуей Богини – то была высокая женщина, внешне подобная своим темным дочерям. Аспидно-серая кожа, остроконечные уши, гибкое тело, застывшее в позе изящного танца. В руках по паре чащ – традиционно с ядом и молоком, символизирующими опасную и в то же время материнскую природу Баладай. Танец, что исполняет она в тенях мироздания, всегда точен и выверен, дабы не пролилась ни одна капля. Считается, что чашу с ядом Богиня опорожнит только тогда, когда начнется великая война Подземья и Наземья, а чашу с молоком, когда придет победа Юдоли и время мира для вскармливания нового потомства темных детей. Складки на ее легком одеянии были столь искусно выточены в камне, что, казалось, если их потрогать, то ощутишь под пальцами тонкий шифон и переливчатый шелк. В скорлупки глазниц были вставлены аметисты, что под лиловым светом магических свечей становились почти живыми. Вкрадчивая сила. Красота. Коварство. Мягкость материнской руки и острота отравленного кинжала. Образец для каждой темной
