таких телесных реакций.
1. Какой «кусок» воздуха («кусковой конфликт» – терминология психосоматики) мы не хотим принимать в себя? Воздух, содержащий ссоры с коллегой, несправедливости, неприятного человека? Тело буквально сопротивляется нахождению в данной среде. То есть нам не хочется вступать во взаимодействие с чем-то раздражающим, дискомфортным.
2. Пахнет «жареным», проблемами, подлостью, опасностью.
3. А может быть, я реально чувствую тот самый запах больницы, старости, сигарет, парфюма бывшего.
Кто вторгается на мою территорию вместе с амбре перегара? Или потянуло угрозой, несчастьем, и я затаилась, не дышу, чтобы не выдать себя. Даже если опасность при близком рассмотрении – совсем не опасность. Например, громкий голос недовольного шефа напомнил пьяного отца с ремнем в руках. И жутко, как тогда. И хочется стать невидимой или оказаться у бабушки. И все это в долях секунд и на подпороговом уровне.
Насморк – как защитная реакция тела. Мы чему-то сопротивляемся, не хотим это впускать или хотим, так сказать, высморкать из себя. С соплями тело пытается избавиться от вторжения токсичной информации. Не хочу дышать запахом больничной палаты, этот запах мне напоминает о немощности, боли, смерти. И точно за этим стоит какая-то история. Ведь если я врач, то для меня больница равно работа, но если я ассоциирую себя с пациентом, то могу оказаться на смертельном одре, как моя бабушка. И мы в итоге на сессии разбираемся с недопрожитым, невыплаканным горем.
Сценарии и картины мира закладываются в детстве. И все, через что мы проходим во взрослом возрасте, это реакции на нашу внутреннюю картину мира. Меняются актеры, а роли остаются. Объясню на примере.
Маша просто сползала под стол от страха, когда начальник повышал голос. Когда мы сделали с ней тест, рядом с кем нос дышит хуже, то это был именно шеф. Есть такая техника, когда я прошу почувствовать симптом, а потом по очереди Маша представляет людей из окружения: маму, папу, брата, сестру, подруг, коллег… Сначала в шаге от Маши, потом на шаг ближе, потом на два дальше. При этом меняются ощущения. И всегда симптом, в данном случае заложенный нос, на кого-то реагирует ухудшением.
Что интересно, на папу яркой реакции не было. Но именно его мы потом обнаружили в образе начальника Маши, только лет на двадцать пять моложе, выпившего и орущего на маму.
Ребенку ничего не остается, как спрятаться от опасности, замереть и дышать тихо-тихо. А так как страх был достаточно сильный и таких ситуаций было много, то Маша застряла в сценарии с агрессивным мужчиной. Отец должен был давать чувство безопасности и надежности, а вместо этого она получила угрозу. Когда мы обнаруживаем проблему, то можем изменить сценарий. Дети становятся заложниками родительских ссор и вредных привычек. Но можно Машу вывести из этой программы, оставив маме с папой их разборки. «Родители, я вас очень люблю! Но это ваша проблема». Конечно, все не так просто, но общий смысл таков. Это не просто слова, а внутреннее неучастие в их конфликте.
Плюс
