наряд милиции со служебной собакой – значит, родители успели подать в розыск. Она хорошо знала эту процедуру. Но у них, вероятнее всего, была ориентировка на худенькую девочку с двумя косичками и детским выражением лица, а с верхней полки на них смотрела коротко стриженая дивчина средних размеров, в мешковатой одежде и с густой челкой, скрывающей лоб и брови. Да и собака не смогла взять след, ведь на Лёке было надето множество чужой одежды с чужими незнакомыми запахами. Нелли предъявила документы на воспитанницу, которую она везла поступать в Петрозаводский техникум, а ее служебное удостоверение довершило дело. А в чемодане Нелли, плотно упакованная в пакет, лежала Лёкина собственная одежда, в которой она пришла к ней вчера утром, отрезанные длинные русые косы и подлинные документы. Милиционеры, сдерживая овчарку на коротком поводке, вышли из купе. Удача вновь сопутствовала! А то, что документы не вызвали подозрений, означало ещё и то, что настоящая Елена Никольская, бывшая воспитанница интерната, благополучно прибыла туда, куда так стремилась и возвращаться не собирается. Нелли спрашивала себя вновь и вновь: готова ли она понести самое строгое наказание за данное должностное преступление? И отвечала себе: да, готова. Она, незаметно для себя, успела привыкнуть и полюбить эту наивную открытую девочку, даже подсознательно хотела бы видеть ее своей дочерью. Были обстоятельства, благоприятствующие успеху: ее и эту девочку вряд ли кто-то мог связать в своем сознании, ни учителя, ни родители не видели их вместе. Предстоял ещё сложный разговор с троюродным братом, начальником милиции города Петрозаводска. Нужно было ставить на учёт Лёку-Елену, менять паспорт…
Лёка всю дорогу находилась в каком-то угнетенном состоянии. Она почти не спускалась со своей второй полки, в основном молчала, отвечала односложно и мало интересовалась окружающими. Ночью она, когда весь вагон погрузился в сон, лежала на вагонной полке ничком и беззвучно плакала. Ей очень жалко было себя, своего затертого детства. А ещё она очень скучала по маме. Она не знала, сможет ли испытать дочерние чувства к этой, без сомнения, доброй женщине, но понимала, что маму не заменить никем. Ей не хватало ее теплых мягких ладоней, родных любящих глаз…
Через сутки, после обеда, поезд благополучно прибыл на ленинградский вокзал. Им предстояло провести здесь целый день, до ночной пересадки на другой поезд, идущий до конечной цели их путешествия. Лёка выходила из вагона с широко раскрытыми глазами. Северная столица восхитила ее с первых шагов. Ей приходилось раньше быть в Москве проездом. С родителями они летом несколько раз ездили на юг с пересадкой. Но Ленинград – было другое. Она поняла, что влюбилась в этот город и знала, что обязательно приедет сюда вновь. За весь этот длинный день, они успели побывать и в Эрмитаже, и в Петергофе, где как раз расконсервировали после зимы золоченые статуи и запустили фонтаны. И, конечно же, в Детском мире! Нелли приносила в примерочную кабинку яркие кофточки,
