один из спасителей держал его за волосы, а другой – за бороду. Иудей таращил глаза, его рвало соленой водой.
– Десять, слышь Изя? – кричал ему мужик, державший за бороду. – Каждому!..
– Но я рек – только десять! – хрипел, отплевываясь иудей.
– Каждому! – зло прошипел спаситель, дернув его за бороду и опять погружая в воду. – Иначе пойдешь в гости к Нию!155 Внял?
– Внял… – захлебываясь прохрипел несостоявшийся утопленник.
– Ну вот, так-то лучше… Принимай мужи гостя! – крикнул спаситель. – Днесь пир будет, за счет дорогого Изи, в харчевне старого Вепря!
Бедного иудея вытащили в несколько пар рук. Толпа окружила его и горящими очами наблюдала как Изя отсчитывал монеты своим спасителям. У всех шевелились губы, некоторые загибали пальцы, дабы не сбиться с личбы.
Подошедший Радомир покачал головой:
– Сие только начало… – тихо молвил он. – Настанет время, когда честь и совесть будут дешевле медного обола.
• • •
Новоиспеченный князь ободритов Мечислав – был в ярости. Седмица минула как ушел к пращурам его старший брат Велегаст, а подручные князья доныне не соизволили явиться в стольный град, дабы принести ему роту верности. Хотя он посылал… ко всем посылал гонцов с вестью, что отныне он – Мечислав воссел на великокняжеский стол ободритов, как старший в княжеском роду.
– Неужто кто-то выжил из тех, кто знал истину о смерти Велегаста? – скрипнул зубами князь. – Ведь кончили всех! Всех?.. А что как – не всех?..
Мечислав в раздумье заходил по горнице, сжимая кулаки. Остановился возле начищенного до блеска бронзового зерцала. Оттуда на него глядело хмурое, бледное лицо. Темные с проседью усы спускаются ниже выбритого тяжелого подбородка. Голова тоже выбрита, лишь длинная прядь волос, выкрашенная в синий цвет (символ княжеской власти), небрежно заброшена за правое ухо, оттянутое золотой серьгой в виде скрученной в спираль змеи. Огненные всполохи горящих на каменной стене факелов делали лик князя бронзово-кровавым, с темными провалами вместо очей. Мечислав вздрогнул: лик мертвеца глядел на него, отражаясь в шлифованной бронзе.
Князь зло сплюнул.
– Нет, надо гнать прочь темные мысли. Уже не раз убеждался, что мысль имеет привычку обращаться явью. Темная – тем паче…
Но мысль князя, не поддавшись приказу воли вновь метнулась туда – на залитую кровью поляну среди полабских лесов, где седмицу назад свершилось то, к чему он так долго шел…
А все началось тридевять лет назад156, когда от тяжких ран, полученных в сече с данами, ушел в небесную обитель пращуров – их отец, князь Арибер.
Главным виновником гибели «Вендского Медведя» (под таким прозвищем Великий князь ободритов был известен во всех окрестных землях, где знали его норов: неспешный, угрюмый, сменявшийся приступами страшного гнева, от которого даже закаленные в битвах вои – становились белее снега), стал его родной брат Белояр, прозванный германцами Билунгом, ибо был женат на бургундке Хельдегарде, из древнего княжеского
Ний – у некоторых славянских племен Бог подводного царства.
Тридевять лет – 27 лет.
