дожили… Сейчас ажан французский будет учить его трезвости. Лекции о вреде этилового спирта читать – в разведенном и природном состоянии. Да что она о нем знает, в конце-то концов, чтобы так с ним разговаривать?
Она, как выяснилось, знала о нем практически все. Знала, что у него ушла жена, которую он любил. Знала, что хотел умереть, но его спасли. Знала, что когда-то он был самым перспективным офицером в управлении. Знала, что жизнь очень несправедлива. Но он мужчина. Он человек. Он должен был найти в себе силы и жить дальше. Но вместо этого он проявил слабость. Он специально пошел к Валере. Капитан думал, что тот может его убить и тогда все кончится. Или она не права? Ну, пусть ответит – она не права?!
Саша вздохнул. Он ответит. В другой раз. А сейчас надо выходить – их остановка…
До дома дошли молча. Так же молча поднялись в лифте, позвонили в дверь. Там отозвались не сразу, пришлось звонить снова. Капитан хотел уже вытащить ключи, но тут из-за двери раздался дрожащий от страха голос Петровича:
– Кто там?
– Открывай, свои, – сурово пробасил Саша, подмигнув Женевьев.
– Какие еще свои?! – недоверчиво заблеял Петрович. – Свои все в ресторанах сидят, водочку пьют, по домам одни чужие ходят. Кто, говорю, там?! Сейчас полицию вызову, мать ее так!
Капитан махнул рукой: ну его ко псам, шуток не понимает.
– Здесь полиция, Петрович! Открывай. Это мы, я и Женька.
– Сашка, ты, что ли? – Петрович все еще не верил, видно, мысленно он капитана уже похоронил.
– Нет, папа римский пришел тебя проведать, – начал злиться Саша. – Открывай!
Тут и Женевьев подала голос, окончательно развеяв все сомнения тестя. Щелкнул замок в двери, тесть запричитал:
– Живы… Здоровы… Миленькие вы мои… Родненькие вы мои. Уж и не чаял вас увидеть. Дайте, я вас расцелую…
– Меня – спасибо, меня не надо! – решительно заявила Женевьев.
Тесть сразу ожесточился.
– А тебе что – жалко? Я ж не невинности хочу лишить… Просто поцеловать в сахарные уста.
Но Женевьев категорически не хотела целоваться – ни в сахарные уста, ни в любые другие. Тем временем Саша осмотрелся и с изумлением узрел в прихожей некоторые изменения или, проще сказать, бардак и свинство совершенно невиданные. Под ногами валялись какие-то молотки, шуруповерты, пилы, не говоря уже о более мелких гвоздях и винтах, на которых запросто можно было поскользнуться и свернуть последнюю шею.
– А что это ты тут делаешь, Петрович, в наше с Женевьев отсутствие?
Оказалось, в их отсутствие Петрович пытался заколотить двери. Чтобы никто не вошел. А кто, по его мнению, мог войти, Петрович не говорил, только со страхом поглядывал в сторону выхода. Выяснилось, кстати, что заколотить дверь будет мало, надо еще и забаррикадировать. Шкафчик бы сюда еще. И диванчик.
И тесть потрусил в гостиную – нет ли где лишнего шкафчика. Женевьев напряженно
