Чтоб никто не вошел.
Секунду она как-то странно смотрела на тестя и потом спросила тихим голосом:
– Петрович… Скажи мне, пожалуйста, кто может войти через запертую железную дверь?
Ответное молчание показалось всем долгим и страшным. Наконец Петрович проговорил с с ужасом:
– Спаси и помилуй!
Саша отвел Женевьев в сторону и попросил таких вопросов больше не задавать. Не надо, сказал, старик и так весь на нервах. Да и он, капитан, признаться, тоже. Так что обойдемся пока без лишних глупостей.
Петрович тем временем стал примериваться, чем бы заткнуть щели.
– Думаешь, через щели полезут? – с серьезным лицом осведомился Саша.
Полезут или нет, неясно. Но подстраховаться никогда не помешает, еще более серьезно отвечал тесть.
Однако квартира была старой, и щелей в дверной коробке оказалось слишком много. Тогда Петрович предложил покропить их дихлофосом, а поверх «Отче наш» прочитать. Саша только рукой махнул безнадежно: бог с ним, захотят – все равно пролезут.
Некоторое время стояло напряженное молчание. Потом тесть не выдержал, заговорил тревожно:
– Думаешь, не выстоим?
Саша, однако, был настроен оптимистично. Считал, что какое-то время они все-таки продержатся, а там уж как бог даст. Но Женевьев все равно не улавливала. Что значит – продержимся? Против кого? Кто должен прийти?
– Он, – как-то слишком спокойно отвечал капитан.
Женевьев почему-то сразу поняла, кто такой этот «он». Но ведь Саша же сам говорил, что он не придет! Ну мало ли, что говорил. Саша просто не хотел ее пугать – вот и все. А на самом-то деле он, конечно, придет, даже не сомневайтесь.
– Может, выпустить девку, пока не поздно? – вдруг тонким голосом сказал Петрович. – Пусть бежит, спасается. Авось пронесет.
Саша согласился, что попробовать стоит. Например, взять такси – и прямиком в отделение. Ребята ее там прикроют. Однако уходить Женевьев отказалась наотрез, просто категорически. А если Сашу убьют, и Петровича тоже? Саша только плечами пожал – значит, такая у него, у Саши, судьба. И у Петровича тоже.
– Твоя судьба – быть рядом со мной, – вдруг сказала Женевьев.
– И со мной, – добавил тесть.
Помолчали. Значит, точно не уйдет? Решено твердо и окончательно? Ладно. На нет и суда нет. Как ни странно, но Саша ощутил облегчение, когда стало ясно, что Женевьев остается. С ней он почему-то чувствовал себя защищенным. Это все поцелуи глупые виноваты, шептал внутренний дознаватель, поцелуи и ничто другое.
И хотя капитан просил Женевьев не задавать вопросов, та все-таки стала его донимать. А он, в общем-то, был готов и даже не рассердился. Он видел, что это не обычное любопытство. Просто женщинам всегда нужно знать, что происходит. Иначе они могут пропустить что-то интересное, а это совершенно невозможно. Правда, в нашем случае интересного было мало, больше страшного и непонятного.
