однако, не смог и так и замер виновато, поедая начальство глазами.
Полковник кивнул Саше – за мной, они вышли на улицу.
– Что делать будем? – спросил Саша.
– Бежать, – отвечал полковник мрачно, – бежать сломя голову.
Капитан Серегин не успел еще уточнить – как бежать, куда, – а полковник уже садился в свой серенький «хёндай». Молча кивнул застывшему капитану: что стоишь, залезай. Тот обреченно полез внутрь.
Отъехали от ОВД, вырулили на проспект. Пробок, на их счастье не было, ехали резво, споро. Некоторое время полковник молчал и сосредоточенно глядел на дорогу. И когда лейтенант совсем уже решил, что Ильин принял великую схиму и обет молчания, тот все-таки заговорил. Нет, сказал полковник, не к добру они взяли Бусоедова, и не к добру он смылся от них. Теперь ничего хорошего им не светит. Больше того, это нехорошее, по прикидкам Ильина, должно было наступить очень скоро.
– Ты понял, каким образом сбежал Бусоедов? – спросил он.
К великому сожалению, этого Саша как раз и не понял. Все остальное на свете он понимал – и специальную теорию относительности, и дольней лозы прозябанье, и гад морских подземный ход, а вот этого не понял, не взыщите, дорогой Григорий Алексеевич. Нет, он, конечно, видел, что прошел Бусоедов как раз в тот момент, когда дежурный полез за чайником, но что, вообще говоря, это значит? Подгадал момент?
Подгадал – это бы еще ничего, отвечал полковник. Хуже, если организовал. И ведь мог. Вся эта история с чтением мыслей – это ведь все было им самим подстроено. Не Саша ловил мысли Бусоедова, а тот сам ему мысли внушал – и смотрел на реакцию.
Но как же это, помилуйте, мысли? Сам же полковник заявил, что мысли читать нельзя.
– Читать нельзя, а внушать можно. Квалификация, правда, нужна высокая. Но у них там, в хаосе, такие твари есть, которые не то что мысль внушить – начисто мозги отшибить могут.
Саша по-прежнему не понимал. Ну, пусть так, пусть внушал – но зачем? Отвечать на этот вопрос полковник не стал. Хотя, если подумать, и самому догадаться было можно. Скорей всего, они капитана прощупывали. Тренировался ли он уже, инициирован ли…
– А я тренировался? – на всякий случай уточнил капитан – черт их в самом деле знает, этих магов, может он на самом деле тренировался, только не понял этого.
– Нет, конечно, – сердито отвечал Ильин, – когда бы ты успел. Не тренировался и не инициирован. И все потому, что дурак дураком.
– Григорий Алексеевич!
Да, именно так. И обидчивый к тому же… Женьку зачем выгнал? Из ревности? И к кому ревновал – к нему, полковнику. Стыд и срам, глупость несусветная! Но теперь все, хватит. Конец пришел и обидам твоим, и вольнице. Теперь будешь с утра до ночи тренироваться. Мы из тебя сделаем Блюстителя!
Капитан кивнул – и пожалуйста. Он не возражает. Он уже согласен, делайте. Но ответьте на вопрос: если этот Бусоедов –
