задвигали, жилец оказывался в обычной тюремной камере, только без нар и без окон. Кому и за что предназначалось такое заключение, сказать было трудно – вероятно, люди эти много грешили в прошлой жизни, и поганку такую им заворачивали для их же собственной пользы.
Тем не менее Валера, приволокший сюда тестя в виде бездыханного тела, настроен был мирно, и даже предложил выпить. Выпить Петрович был завсегда согласный, лишь бы яду не подлили.
– Смешно, Петрович, – укорил его Валера, – какой тебе яд, тоже мне Ромео и Джульетта. Пей, пока дают, на том свете, поди, предлагать не станут.
И Петрович уступил – буду пить, на том свете действительно не предложат. Только просил не наливать иностранной гадости, своей просил, русской водовки, потому что он настоящий импортозамещенный патриот, а не квасной какой-нибудь, безымянным пальцем деланный. А еще, сказал, в водке спирту больше, если не разбавлять ее слишком сильно – поэтому, опять же, водка лучше. Валера возражать не стал: если, сказал, станешь делать по-моему, так ты эту водку будешь пить, есть и купаться в ней в свободное от пенсии время.
Михеев пообещал открыть тестю самую страшную тайну современности – хотя, конечно, не сразу. Сначала требовалось выпить как следует. Петрович только после пятой дозрел до того, чтобы эту самую тайну узнать. Но тайна оказалась не про масонов, масоны – тьфу, ерунда. Мы все, если приглядеться, масоны в этом лучшем из миров. Хотя, наверное, если это правда, лучше тогда и вовсе не приглядываться. Слышал ли Петрович сказку про Робин Гуда?
Петрович слышал, хотя и краем уха – а при чем тут вообще Робин Гуд?
Робин Гуд при том, отвечал Валера, что обычно человека в жизни окружают одни враги. Все вокруг прессуют его, строят, нагибают и вяжут по рукам и ногам. Даже в туалет человек ходит не когда захочется, а когда туалет рядом. А вот Валерина организация ставит своей целью освобождение человечества от всех и всяческих пут.
Про освобождение Петрович уже кое-что слышал, конечно. Сначала освободят от денег, потом от имущества, от недвижимости, а под конец и от самой жизни – и добро пожаловать в Мавзолей, в компанию к лысому Ленину. Нет уж, спасибо, нам такой радости не надо.
Но Валера все равно настаивал, предлагал перейти на их сторону. Говорил, что Ленина они у себя не допустят, и вообще, говорил, если перейдешь к нам – будешь в полном и окончательном шоколаде.
Тесть все-таки сомневался. Полный и окончательный шоколад – это как-то уж больно торжественно звучит. Нет, все тут очень непросто. Он ведь, Петрович, не дурак. Он ведь понимает, что если на сторону Валеры перейдет, придется ему с Сашкой воевать. А Сашка Петровичу все-таки не последний человек, Сашка Петровичу какой-никакой, но зять. Когда Катька из дома ушла, он Петровича не выгнал, терпел его пьяные выходки. А когда Петровича собакой назначили, капитан вообще жизнью своей рисковал, чтобы тестя выручить. И не действующего тестя к тому же, а бывшего. Так сказать, почетного тестя, тестя хонорис кауза. Нет-нет,
