закончилась его невинная шутка, отчим зарыдал как ребенок, а потом забился в истерике, к нему пришлось приглашать врача. Нас сняли с поезда для выяснения обстоятельств, и в Москву мы вернулись на сутки позже, чем рассчитывали, с грязной кляксой, упавшей на репутацию моего отчима, отмыться от которой тогда было почти невозможно.
Дед, узнав о произошедшем, понятно, стал на рога. Он кричал так, что соседи вызвали милицию, решив, что зять его убивает. Никогда ни до, ни после этого случая, чинный дом в самом центре Москвы не слышал такого скандала. Но все было попусту, дед, действительно, мог бы умереть там, это все равно ничего не меняло. Надо было хоть что-то делать. Срочно подняв на уши пол Москвы, слезно умоляя всех, кто хоть чем-то мог помочь, отчим через полгода с трудом получил назначение на какую-то несущественную должность в Армении. Там он просидел два с половиной года, судорожно пытаясь восстановить утраченное реноме. И это ему даже отчасти удалось, потому что потом он уехал работать в Дели, и там его забыли на много лет, что было вовсе не плохо, хотя и не совсем соответствовало тем грандиозным планам, что он лелеял для себя раньше. Легально убраться из совка – по тем временам это была уже большая удача.
Индия… моя вторая родина. Нет, не так, моя единственная родина до восемнадцати лет. Ничего другого я почти не знал. Редкие наезды к деду не считались, я не чувствовал себя там дома. Все вокруг казалось серым и скучным, люди – слишком холодными, закрытыми, озабоченными чем-то своим, и даже в самое жаркое лето я мерз, подсчитывая дни до того момента, когда белокрылый лайнер вернет меня туда, где так хорошо. Страна слонов и магараджей! Неправдоподобно роскошная и бесконечно бедная! Однажды приняв в свои объятия, ты вошла в мою душу, поселившись навсегда, чтобы грызть, волновать, звать даже за много километров и лет. Мое самое любимое место на земле! Когда я еще мог спать, ты снилась мне через день. Я видел ярко-голубое небо, красную пыль под ногами, слышал крики уличных торговцев и тихий звон джимбо, украшений, которые надевают с сари. Я узнаю тебя даже по запаху, если завязать глаза. Так пахнет только там: жаром, словно из печки, гарью, благовоньями, специями, экзотическими маслами. Палящее солнце обостряет все чувства: краски кажутся ярче, еда вкуснее. Или так кажется всегда, когда мы мысленно обращаемся к собственной молодости. Тогда все было ярче и значимей, эмоциональней. Не знаю. Моя юность осталась там, в нереально далеком, чужом для всех моих сегодняшних знакомых мире.
Мы жили в безобидной и никому особенно с формально-политической точки зрения не интересной стране, так далеко от начальства и проверяющих, что могли себе позволить некие послабления, нигде больше невозможные. Отец занимался своими делами, а мама, чуть осмотревшись вокруг, не поверите, почувствовала интерес к бизнесу. У нее появился маленький ювелирный магазин. Сначала она очень боялась, что опять подставит мужа, поэтому оформила лавку на индуса и тщательно скрывала
