style="font-size:15px;"> Система преподавания в корне отличалась от шаблонных пыток детского сада. И душа Лили расцвела. Мария Ивановна растворила застенчивость каждого малыша теплом своего уважения и объединила весь класс между собой, связав детей общими увлечениями, оригинальными мыслями и уважением к чужой индивидуальности. Дети учились не осуждать, а принимать непохожесть ближнего и черпать в этом вдохновение. И это сблизило их маленькие и доверчивые сердца. Они стали друзьями.
Год прошел незаметно и плодотворно. Приближалось время поздней весны. Трава была еще влажной и сочной, впитав в себя всю влагу земли, бродившей соками жизни. Сирень пела сладкую песню медового торжества, объединив солнце и радугу в своих тяжелых кистях. Черемуха душила своей тяжелой истомой. Мошки суетливо ткали песнь восторга и призыва к радости. Приближалось время летних каникул. И родители Лили решили отправить детей на этот раз не в деревню, а на дачу, которая находилась неподалеку от города. Там в летнее время на постоянной основе жили родители Алексея Леонидовича.
Место, где находилась дача, согревало и успокаивало. Было нечто буржуазное в кисее тенистого покоя, накинутой на двухэтажный деревянный дом. Словно советское время не коснулось певучего треска ступеней крыльца под ногами, сырости воздуха у подножия деревьев, забытой книги на скамье под вьющимся виноградом.
Березы шелестели строгим нравом своих глянцевых листьев, мягкий свет струился сквозь нежность разнотравья, и жужжание шмеля окружало каждый цветок сонной одурью пробуждающегося лета. Дни наливались, обретали силу, благоухали и утопали в роскоши свежих сил, нерастраченного пыла желаний.
Брат Лили научил ее кататься на велосипеде. По приезду на дачу она первым делом нашла в старом, покосившемся сарае свое средство внутренней свободы и, оседлав потрескавшееся седло, с ржавым скрипом скользнула в синеву сумерек. Шины с вкрадчивым шелестом ощущали все мягкие округлости земли, дробным хрустом катились по гравию; ржавая цепь вторила хору шепотов, периодически обрываясь от быстрого восторга движения.
Лиля задыхалась от счастья. Она не могла уснуть в свою первую ночь, ворочаясь в смятой постели под биение сердца и звон комариных безумств. Тихо выбравшись из кровати, ребенок широко распахнул раму окна, забрался ногами на подоконник, сохранивший тепло угасшего дня, и вдохнул в себя звездное небо, шероховатые стволы вишен, запах опьяненного ветра. И глядя на небо, вбирая в себя всю эту бескрайнюю совокупность непознанных смыслов, Лиля пыталась познать, что это значит и кто объединяет все это многообразие в такой торжествующий оркестр. Вспоминая слова деда, она почти приближалась к пониманию, достигала высот непознанного, но усталость и томление плавно закрывали ей глаза, голова мягко кружилась, сознание убаюкивалось, так и не достигнув просветления. Приближался рассвет…
