мелочи, как согласование синхронов, Ковыляев и Штегнер не опустились…
Вот-вот это непоправимое должно было произойти, а он не знал, что делать. Выдергивать сейчас Ковыляева из кресла, пытаться объяснить ему что-то? Вмешаться и громко объявить обоим крупным и ответственным руководителям о том, что они, того и гляди, устроят грандиознейший публичный скандал?
Нет, это было… это был явно выше… выше его полномочий. В конце концов, ну есть же у них остатки мозгов, не все же оплыло… утонуло в чванстве… Или?.. И эфир не прямой: сказав прямо противоположное в камеры, должны же они услышать друг друга, понять, что происходит что-то не то, попытаться как-то разрешить ситуацию… Или?..
Щеглов стоял, не двигаясь. Телевизионщики, тем временем, начали запись. Корреспондент первого канала достал из кармана какую-то скомканную бумажку и зачитал по ней, с трудом выговаривая профессиональные термины, первый подобострастно-наводящий вопрос в адрес президента Газовой.
Штегнер, с крайне напряженным лицом, сообщил, что днем ранее была принята и одобрена «окончательная схема» объединения двух компаний. Эта схема, сказал Штегнер, предусматривает отделение недавно приобретенного Топливной компанией крупнейшего предприятия Углеводородной и переход в собственность Газовой компании всех «старых» активов Топливной…
Краснея и потея от напряжения, Андрей Борисович пустился в долгие и путаные словесные плутания по поводу грандиозных перспектив, которые откроет грядущее слияние перед «инвесторами» и «партнерами», по поводу увеличения государственного присутствия в энергетическом секторе экономики, по поводу обеспечения невиданной доселе стабильности, по поводу укрепления, расширения, усиления…
Щеглов смотрел на Ковыляева во все глаза. Тот, с неестественной улыбкой на лице, остекленелым взглядом глядел перед собой. Казалось, он не слышал или не понимал того, что говорит сидящий рядом.
– Что касается предприятия, которое будет выведено из состава Топливной компании – сообщил Андрей Штегнер, – то могу сказать, что на его базе будет создана новая крупная государственная компания, которую, согласно принятым решениям, возглавит присутствующий здесь Анатолий Петрович Ковыляев.
Штегнер вымученно состроил на лице подобие улыбки и замолчал. Повисла пауза. Щеглов покосился на Кравченко. Тот, в свою очередь, поймав взгляд корреспондента четвертого канала, показал ему пальцем на Ковыляева.
«Что происходит?! Неужели Кравченко не понимает, к чему идет? Или понимает? Или это впрямь не наше с ним ума дело?»
Щеглов почему-то представил себе, как он хватает за шиворот Ковыляева со Штегнером, вытаскивает из-за стола обоих этих «президентов», бьет их лбами друг об друга, выдирает кассету из камеры и долго-долго топчет ее ногами…
Но – нет. Он стоял как вкопанный.
И deus ex machina12 не появлялся.
– Анатолий
Deus ex machina (лат.) – «Бог из машины» (варианты: «Бог-в-машине», «Бог-машина»), выражение, ведущее свое происхождение из античной трагедии, где надвигающаяся сюжетная катастрофа, как правило, благополучно разрешалась через появление на сцене, посредством специальных технических устройств (машины), античного божества или героя.
