и ничто не должно было мешать: ворота в огороженный, закупоренный со всех сторон двор были загодя открыты, а путь к ним службой безопасности был полностью очищен от любых признаков человеческого присутствия, так, чтобы ни у одного сотрудника возглавляемой Ковыляевым корпорации не могло даже возникнуть, не дай Бог, коварной мысли оказаться по недоразумению под колесами несущегося не разбирая дороги кортежа своего начальника и, тем самым, смешать выверенный до секунды рабочий график этой очень важной персоны, внести недопустимую сумятицу в ее напряженную, направленную на решение наиглавнейших государственных задач деятельность.
Своим сегодняшним выходом Ковыляев остался весьма доволен. Все было организовано, как и подобало тому быть у серьезного, ответственного руководителя. Настроение Анатолия Петровича улучшилось еще, он велел Цепляеву следовать в офис Газовой компании (заранее этого сообщать было нельзя, по соображениям, понятное дело, безопасности; Цепляев, получив указание относительно точки назначения, в свою очередь, повторил его сидящему рядом водителю, тот – по рации передал в джип охраны) и приступил к своему регулярному утреннему занятию: пролистыванию мониторинга основных публикаций СМИ.
Мониторинг готовили в управлении Щеглова, и почти каждый день этот мониторинг являл Анатолию Петровичу яркие свидетельства недостаточно эффективной, непрофессиональной работы этого подразделения. Каждый день в какой-нибудь российской или зарубежной газете, или на Интернет-сайте, или еще где-нибудь появлялись всякие гадкие статейки, в которых совершенно безосновательно утверждалось, что в российском руководстве нет единства мнений по поводу объединения Газовой и Топливной компаний; и что Топливная «при помощи государства» незаконно ограбила основных и не очень акционеров Углеводородной компании; и получила в свою собственность ей вовсе не принадлежащее; и еще что Топливная – неэффективная, плохо управляемая государственная корпорация; и еще, и еще всякий вздор. Конечно, было понятно и даже очевидно, что все это делается на деньги основных и не очень акционеров этой самой Углеводородной – акционеров, как на беду засевших по всяким противным, никак не желающим сотрудничать с непогрешимым российским правосудием странам, засевших так, чтобы до них было не дотянуться. Но, вместе с тем, было и непонятно, совершенно непонятно и вовсе не очевидно: за что же он, в таком случае, вообще платит зарплату этому московскому снобу, с его вечно кривой рожей, этому якобы интеллектуалу, возомнившему себя во всем буквально большим специалистом, этому так называемому пи… тьфу?! Тьфу! Почему он, за эту свою, не такую уж и маленькую, прямо скажем, зарплату, не может просто это все взять и раз и навсегда прекратить?! Чего тут, собственно, такого сложного?! Очевидно, совершенно очевидно, что для этого надо… что?… да просто надо… работать, усиленно и много
