спокойным. Переждал трудности и стал богатым и влиятельным человеком.
Долгое время я считала, что именно пережитое сделало его сильным. Мне он казался непобедимым, и я с нетерпением ждала те редкие моменты, когда он приходил в наш с мамой маленький трейлер и приносил деньги.
Он врывался в помещение, которое я назвала спальней, хотя оно было не больше коробки из-под обуви. Заводил разговор на отвлеченные темы, потом выписывал чек или клал наличные в мой рюкзак, где мать точно бы их не нашла – она даже не пыталась делать вид, что ее интересует, как у меня дела в школе.
Я же большую часть времени разглядывала красочные рисунки на его теле, хотя костюмы, которые он стал носить, не позволяли увидеть многое.
На одной руке череп, на другой – игральные кости. Отражение пережитого, как он называл свои татуировки. Сказал, что каждая мельчайшая деталь имеет большое значение, поэтому он не пожалел, что сделал их.
Его тело само рассказывало историю жизни.
Той, которую он создал с нуля, желая стереть все напоминания о прошлой, что ему навязали.
Этот процесс затянул, хотя он всегда говорил, что против, если речь заходила о татуировках на моем теле. Если бы Бойд знал, что я стою в помещении для ожидания рядом с рок-звездой, с ног до головы покрытой татуировками, его бы хватил сердечный приступ, но он все равно понесся бы в аэропорт.
Мыслей о его реакции достаточно, чтобы отказаться от спонтанного решения. Вместо этого я украдкой разглядываю мужчину рядом, смотрю, как большим пальцем он водит под браслетом массивных часов на запястье. Снимает кепку и очки, неожиданно хмурится.
Меня бросает в холодный пот, когда я думаю о том, что заставляю его сдерживаться.
– Нам не обязательно это делать.
Эйден поворачивается и смотрит мне в глаза, отчего я таю, как нагретое масло. Мне не по себе, знаю, что надо переключиться на что-то, но не могу оторваться, я в ловушке его глаз.
– Передумала? Это не так плохо, как уверяет твой разум.
– Я не об этом. – Хотя, пожалуй, и об этом тоже. Из-за стойки администратора доносятся гулкие звуки, зубы мои невольно сжимаются.
– Хорошо, – говорит он, разворачивается, сложив руки на груди, и смотрит прямо на меня. – Тогда в чем проблема?
Я закусываю нижнюю губу и пожимаю плечами:
– Существуют вещи поинтереснее, которыми можно занять время. Хотя сомневаюсь, что ты подумал об этом, когда платил за меня.
Он смотрит с прищуром и делает шаг ко мне. Сердце начинает биться сильнее, вот уже стук в груди напоминает барабанную дробь, мне трудно сопротивляться его обаянию, особенно когда он так явно его использует.
– Откуда ты знаешь, о чем я думал, когда увидел тебя на гала-концерте?
Серые ирисы глаз становятся темными. В них есть хоть и невысказанное, но объяснение, ощутимое точно сердцем.
– У тебя есть мысли о том, чем заняться, да?
Голова моя непроизвольно поворачивается.
Его челюсти сжимаются.
