Умеет делать клетки для птиц и грызунов, скворечники-теремочки, поводки, ошейники. Может и кран починить, и проводку, и машину. Словом, все, что ни попросишь. Да что тут говорить, Гриша хороший дядька. Добрый, отзывчивый, смешной. Он был бы почти очаровательным, если бы по-прежнему не страдал повышенной сварливостью. Впрочем, с ним почти всегда можно договориться, если удается взять себя в руки и без возражений выслушать все его вопли.
– Иди в хату, чего тупишь? – кивнул он мне. – Все наши тут, опять одну тебя ждем, я торчу, как дурак…
– Конечно, дурак! А что нам взять с дурака, окромя колпака? Да и этот колпак не продашь за пятак, коли нужен кому, забирайте за так!
На пороге, сверкая глазами, стояла Ташка.
– Идем скорее, в самом деле, – затараторила она. – Ивор с Ксюхой пирог притащили, объедение!
Я мысленно застонала. От стряпни любимой жены Ивора Ксюхи не смог бы отказаться даже питающийся святым духом йог. Оксана – богиня кулинарного искусства. С одной-единственной проблемой – она сама не может есть свою стряпню. Равно как и любую другую. Впихнуть в нее кусок еды – задача, которая под силу разве что Ивору, с его безграничной любовью к ней и вошедшим в пословицы эстонским долготерпением. Дело в том, что Ксюха выросла в интернате, куда попала из семьи хронических алкоголиков. Впрочем, семьей это назвать было трудно. У Ксюхи, сколько она себя помнила, была только вечно опухшая с перепою мать, к которой временами пристыковывались такие же алканавты-сожители. По ксюхиным рассказам, чуть ли не с пеленок мамаша попрекала ее каждым отправленным в рот куском, мол, у матери отбираешь, которая тебя родила, ночей не спала. Потом в ход пошли уже не слова, а кулаки. Когда самоотверженную мамочку лишили родительских прав, и десятилетняя с ног до головы покрытая синяками Ксюха попала в интернат, девочка выглядела лет на пять-шесть максимум. Принятие пищи она и тогда, и сейчас, спустя без малого двадцать лет, воспринимала как нечто грешное, стыдное, вызывающее озноб и страх. Ест она только тогда, когда голод становится нестерпимым. Причем довольствуется корочкой хлеба и чашкой слабого чая. Думаю, скверную роль в ее фобии сыграло еще и то, что в интернате дохлую девчонку первое время пытались кормить насильно. Она отказывалась, плакала, кричала, а голодные интернатские питомцы, не обремененные чуткостью и состраданием, жестоко над ней издевались. Я однажды случайно увидела ее фотографию тех времен. Это был невесомый эльф, весь состоящий из огромных глаз, страдальчески изогнутых губ и темных волнистых волос. Впрочем, сейчас Оксана выглядит точно так же. В ее двадцать семь больше четырнадцати ей никто не дает. Даже шикарная коса, которую она отрастила ради Ивора, не прибавила, а убавила ей возраста, сделав Ксюху похожей на девочку-колдунью из украинской сказки. И кухарит она волшебно! Печет фантастические торты на дни рождения и свадьбы, готовит всякие ужасно
